шла к дому, у нее дрожали коленки. Целый день Мэри изнуряла себя работой, так что сумела заглушить все чувства, кроме усталости. Ремонт у миссис Паркер, по-видимому, был завершен: от кладки из красного кирпича не осталось и следа, стены покрывала сырая серо-зеленая штукатурка. Когда Мэри закрывала входную дверь, зазвонил телефон. Она бросилась к аппарату.
– Мисс Хортон, вы дома? – проскрежетала в трубку соседка. – Милочка, это Эмили Паркер. Не могли бы вы оказать мне услугу?
– Конечно.
– Мне нужно уйти. Сын только что позвонил с центрального вокзала, я должна его встретить. Строители закончили ремонт, но во дворе остался мусор. Гарри обещал позже подъехать и навести порядок. Присмотрите за домом, пожалуйста, ладно?
– Непременно, миссис Паркер.
– Спасибо, милочка. До завтра.
Мэри раздраженно вздохнула. Ей хотелось только одного – сесть в мягкое кресло у большого окна, задрать ноги и, потягивая херес, почитать «Сидней морнинг геральд», как обычно по вечерам. Она прошла через гостиную к домашнему бару, открыла шкафчик. Стеклянная посуда у нее была изысканно красивая – уотерфордский хрусталь. Мэри взяла с полированной полки бокал на длинной ножке. Она предпочитала полусладкий херес, который обычно смешивала в равных долях с амонтильядо, а сверху добавляла приторно сладкий херес. Закончив ритуал, с бокалом в руке Мэри прошла на заднюю террасу.
Ее дом был спроектирован интереснее бунгало миссис Паркер. Вместо традиционной веранды на небольшом, футов пятнадцать, возвышении располагалось просторное патио, вымощенное плитами из песчаника, которое с трех сторон уступами спускалось к газону. В жаркие часы лета в этом чудесном внутреннем дворике было очень прохладно – благодаря решетчатому навесу, увитому виноградником и глицинией. Летом Мэри под этим густым зеленым пологом спасалась от солнца; зимой – грелась под балдахином из голых узловатых ветвей, сквозь которые сочились теплые солнечные лучи. Весной над патио стелился изумительный ковер с лиловыми кистями глицинии; поздним летом и осенью с решетки свисали тяжелые гроздья столовых сортов винограда – красные, белые, фиолетовые.
Мэри бесшумно ступала по плиткам в своих начищенных черных туфлях. Походка у нее была крадущаяся, ибо она любила незаметно приближаться к людям, чтобы успеть рассмотреть их до того, как они увидят ее. Порой полезно было застать кого-то врасплох.
Дальний конец патио ограждала выкрашенная в белый цвет ажурная железная балюстрада с кованым узором в виде виноградных лоз. С обеих сторон от нее шли лесенки, ведущие на широкий газон внизу. Поставив бокал на перила, Мэри устремила взгляд во двор миссис Паркер.
Солнце опускалось к горизонту, и будь Мэри из тех людей, которых трогает красота, у нее захватило бы дух от открывшегося зрелища. Между ее террасой и Голубыми горами, вздымавшимися на удалении двадцати миль, ничто не мешало ее взору, и даже холмы Райда не портили панораму, а скорее подчеркивали ее очарование. Днем воздух раскалился до сорока градусов, к вечеру прохладнее не стало,