развелся бы», – поправила совесть. Мне пришлось заткнуть ее в самый дальний отсек мозга, чтобы не вякала. Не время сейчас теребить старые раны. Тем более, я чувствовал – вся боль, в том числе и от проступков прошлого, еще впереди.
И не ошибся…
***
Я успел вовремя. Часы показывали всего «11-03», когда я позвонил в до боли знакомую дверь. Наша бывшая квартира на улице Сурикова, где мы прожили все эти годы. И жили бы дальше, если бы кто-то не был мудаком.
Нет, не мудаком – заразой! Человеком, который отравляет не только свою, но и жизни окружающих тоже.
В глубине души я это осознавал, но просто не мог поступать по-другому. Не мог остановиться. Это еще хорошо, что я сейчас завязке, не пью. Ане бы, конечно, понравилось, что развод так на меня повлиял – типа только разошлись, не прошло и года, а я уже трезв как стеклышко.
Не сказать, что совсем в здравом уме, но, по крайней мере, не пьяный. И то хорошо.
– Привет! – улыбнулся я бывшей жене. Она была все также обворожительна. Голубые глаза с поволокой, в которых я моментально утонул. И не показывался на поверхности до тех пор, пока Аня не отвела взгляд.
– Проходи! – сказала она вместо приветствия. – Девочки уже начали резать пирог. Не могли тебя дождаться
– Да я вроде вовремя, – опять улыбнулся, но снова наткнулся на глухую стену. Взгляд скользнул по шраму на скуле бывшей жены – единственному неидеальному месту на столь идеальной щеке. Которую сам же и испортил – и как я вообще мог поднять на нее руку?!
Помню, когда мы познакомились, то Аня казалась идеалом красоты. Брюнетка, утонченная до невозможности. «Специально, чтобы тебе легче было носить меня на руках», – шутила она.
И я носил. Первые три года точно. Пока все не покатилось по наклонной.
Я снял куртку и повесил в прихожей, с удовольствием отметив, что вешалка по-прежнему висит на соплях, болтается туда-сюда.
«Значит, мужика не завела», – эта мысль грела душа.
Хотя не понятно, на что я еще надеялся. После всего, что случилось.
– Папа-а! Папочка! – наперебой закричали девочки, бросившись обниматься.
– Ну, вот вы где, мои девочки!
Я впервые за долгое время произнес словосочетание «мои девочки» и почувствовал, как от него в груди разливается блаженное тепло.
«Это все могло быть моим! Какой же я дурак!»
Я сделал вид, что соринка попала в глаз – смахнул слезу, – а потом по очереди поцеловал девочек. Обоим – и Кате, и Маше – исполнилось сегодня по пять лет. Обе выглядели, как копия мамы в детстве – слишком уж утонченные для своего возраста. Черноволосые близняшки.
– Папа-а! Это тебе! – протягивала младшая. Я взял в руки рисунок и чуть не всплакнул. – Это динозавр, да?
– Да-а!
– А это что?
– А это он нюхает цветок! Розу!
– А что в небе? Это что, извержение вулкана? – я не сразу заметил гору, извергающую в небо потоки пепла. Почему-то, правда, красного.
– Да-а! – протянула довольная Маша. Угадал – значит, признал художественный талант.
– Очень здорово!