от предвкушения приятной поездки пассажир направился в своё купе и по-хозяйски отдёрнул вбок дверь.
– Ой, простите, – услышал он нежный девичий голосок.
– Пожалуй, извиняться надо мне, что вошёл без стука, – смущённо изрёк Александр и отвёл в сторону глаза, успевшие, однако, запечатлеть весьма аппетитный вид соседки. Та стояла в одном белье, обе нехитрые детали туалета были настолько узки и прозрачны, что никаких доступных человеческому взгляду тайн её тело больше не таило.
– Мне показалось, будто я тут одна, – виновато сказала девица и в одно мгновение запрыгнула на верхнюю полку. (Правильно показалось: чемодан он убрал под сидение и никаких других следов не оставил.) – Меня Викторией зовут, – представилась она уже оттуда.
– Александр Петрович, – громко прозвучало в ответ. Назвать одно имя значило бы разрушить очередную преграду, а с этим спешить не стоит.
– Вы, конечно же, москвич, – раздалось сверху скорее утвердительно, чем вопросительно.
– Как вы догадались? – на удивление шаблонно отреагировал голос снизу. (А ведь можно было вместо этого тривиального вопроса произнести что-нибудь оригинальное и сразу приступить к обольщению неопытности.)
– Да у себя в Ольгине мы каждого человека знаем. Ну а таких видных мужчин – тем более.
Э, да у этих провинциалок, видать, принято оплошно обнажать не только плоть!
Первая фраза произносилась на верхнем ярусе, а последняя – уже внизу. Виктория ловко спустилась на пол и предстала перед Александром в обтягивающем спортивном костюме.
Первое, что моментально бросилось ему в глаза, – невероятно узкая талия. Такие раньше называли осиными. Теперь не называют никак, потому что их просто нет. Даже участницы многочисленных конкурсов красоты блистают чем угодно: ногами, плечами, руками, бюстом, но только не той частью женского тела, которая в прежние времена составляла едва ли не главную прелесть девичьего облика. Линии стана и крутизна бёдер Виктории напоминали изображение античной богини.
Он удивился, что только сейчас разглядел эти совершенные формы, и поймал себя на огорчительной мысли: похотливый самец начинает побеждать в нём эстета.
В этот момент в купе вошла проводница.
– Прошу билетики. И за постельное бельё тридцать рубликов, – заверещала эта бесцеремонная особа, боком протиснувшаяся в дверь из-за своих непомерных телес. – Кому нужно чайку – не стесняйтесь.
Оба пассажира молча протянули ей билеты и пятидесятирублёвые купюры.
– Так, первое местечко, второе местечко, хорошо… За постель рассчитаемся после чая.
– Мне чая не надо, – сказала обладательница осиной талии.
– Мне тоже. Ни чая, ни сдачи, – уточнил Александр, и его тут же осенило: вот откуда происходит понятие – чаевые. Небось, с николаевских времён таким нехитрым образом с пассажиров вымогали довесок к жалованию.
Но по-настоящему голова была занята другой мыслью, что