Солнце, словно только и ждавшее этого момента, обрушило на голову и плечи волну жары. Оно явно предупреждало, каким знойным будет день…
Предупреждение оказалось серьезным. Под ослепительными лучами светила отряд двигался очень медленно. Из-под копыт скакунов вздымались тучи едкой и серой пыли.
Робер ехал, задумавшись. Случайно услышанный разговор о способности Ордена обрушивать на врагов карающий огонь не шел из головы, вопреки гласу разума, который отказывался верить в подобное. Все чудеса – говорил рассудок, – остались в прошлом, в веках святых и пророков, сейчас возможны лишь чудеса иллюзорные, являющиеся ничем иным, как прелестью диавольской…
– О чем задумался, брат? – поинтересовался де Лапалисс. Он, как обычно, замечал все вокруг. И необычное состояние спутника не ускользнуло от его внимания.
"Можешь спросить брата Анри, он тебе расскажет" – вспомнились Роберу слова брата Гильома, который остался в Иерусалиме, и молодой рыцарь решился.
– Брат Анри, – сказал он, – а правда… а правда, что вы победили при Хаттине благодаря огню, упавшему с небес?
– Так, – лицо де Лапалисса неожиданно потемнело, а голос из мягкого стал напряженным, звенящим. – И кто же тебе такое сказал?
– Я слышал разговор двух людей в Иерусалиме, – Робер не стал врать, ибо всякая ложь запретна для рыцаря Храма. – И они говорили именно об этом.
– Не стоит принимать на веру все, что говорят люди на улицах, – осторожно проговорил брат Анри, и лицо его чуть посветлело. – Не так ли?
– Истинно так, сир.
– Мы тогда победили действительно благодаря чуду, – продолжал рассказывать де Лапалисс, и взор его был отстраненным. Перед глазами рыцаря, должно быть, мелькали картинки двадцатилетней давности, когда он еще молодым участвовал в одной из самых кровопролитных битв последнего времени. – И чудо это было в наших сердцах, в том, что мы выстояли там, где должны были пасть, и сражались тогда, когда обязаны были сгинуть среди песков… Я не могу сказать тебе всего, брат, клянусь Святым Отремуаном, – тут брат Анри обратил темные глаза на спутника, и во взгляде его было предостережение. – Ты сам все узнаешь, в свое время. И мой тебе совет – не расспрашивай более никого о той битве. Никто не скажет тебе больше, чем сказал сейчас я. Ты ведь понял меня, не так ли?
– Да, сир, – кивнул Робер. Он не знал, что и думать. Его восприемник в Ордене просто ушел от ответа на вопрос, оставив молодого рыцаря в еще больших сомнениях.
Засушливые взгорья Иудеи остались позади, и отряд тамплиеров двигался по равнинам Самарии. Пейзаж тут был более приятным для глаза. По сторонам от дороги простирались поля, засеянные льном, часто встречались рощи плодовых деревьев и виноградники.
Касалии, заселенные как арабами, так и колонистами из Европы, попадались через каждые несколько лье. Проезжающих рыцарей облаивали собаки, любопытная детвора таращила на них глаза. Взрослым же, занятым обыденными делами, не было до путешественников