всего на свете, доктор!
– Я уже это слышала. Пригласишь меня к себе или устроим показательные выступления прямо здесь, на радость соседям?
– Ну…
Ее рука коснулась моего живота.
– Скажешь, когда будет больно.
– Чуть ниже, – сказал я. Не успел я закрыть дверь квартиры, как Грейс буквально пригвоздила меня к стенке и страстно поцеловала. Левой рукой она крепко обхватила мой затылок, а правая шарила по моему телу, как маленький голодный зверек. Обычно я всегда в хорошей форме, но если б не бросил курить несколько лет назад, боюсь, Грейс пришлось бы применять интенсивную терапию.
– Похоже, леди берет командование в свои руки! Мне остается только подчиниться.
– Леди, – она ущипнула меня за плечо, – настолько устала, что нуждается в помощи по части раздевания.
– И снова джентльмен счастлив услужить.
Она отступила и, глядя на меня, сняла жакет и бросила его на пол. Грейс не была скромницей. Затем она снова жадно поцеловала меня и, повернувшись на каблуках, пошла по коридору.
– Ты далеко? – спросил я внезапно севшим голосом.
– В душ.
У двери в ванную она сняла майку. Узкий луч уличного света проникал через спальню в коридор и в этот момент скользнул по ее спине. Она повесила майку на шарообразную ручку двери и, скрестив руки на обнаженной груди, обернулась.
– Ты превратился в соляной столб?
– Я любуюсь.
Она провела руками по волосам, изогнув при этом спину, от чего под кожей проступили ребра. Когда она сбрасывала кроссовки и снимала носки, то вновь посмотрела на меня. Больничные штаны упали к ее ногам. Она переступила через них.
– Давай оживай скорее.
– Я уже.
Она прислонилась к косяку двери, зацепив большим пальцем резинку черных трусиков. Я больше не мог себя сдерживать. В этой поднятой брови, в улыбке было что-то дьявольское.
– Будьте так добры, детектив, помогите мне снять вот это…
Когда мы с Грейс занимались в душе любовью, мне пришла в голову странная мысль: когда бы я ни думал о ней, это всегда было как-то связано с водой. Мы познакомились в самую сырую неделю холодного и дождливого лета. Ее зеленые глаза были так светлы, что напоминали мне зимний дождь, кроме того, впервые мы занимались любовью в море, где ночной дождь полоскал наши тела.
После душа мы, не успев обсохнуть, рухнули на постель. Ее каштановые волосы разметались по моей груди, а эхо наших ласк все еще звучало в моих ушах.
На ключице у Грейс был небольшой шрамик в форме канцелярской кнопки – свидетельство того, что в детстве она решила поиграть в амбаре своего дяди, где были оставлены без присмотра гвозди с широкими шляпками. Я поцеловал его.
– Мм… – пробормотала она. – Еще, пожалуйста.
Мой язык скользнул по шрамику.
Она закинула ногу на мою, проведя ступней по моей лодыжке.
– Может ли шрам быть эрогенной зоной?
– Все, что угодно, может быть эрогенной зоной.
Ее пальцы легко пробежались по моему животу, нащупав рубец, напоминающий по форме медузу.
– А что это?
–