сходки, посмотрела на меня так, что мне не захотелось вступать с ней в пререкания.
– А ты что собираешься делать?
– Думаю поговорить с Дайандрой. Возможно, узнаю что-нибудь еще об этой Мойре Кензи.
– Я тебе нужна?
– Справлюсь.
– Я ему верю.
– Кевину?
Она кивнула.
– Я тоже. Ему незачем лгать.
Энджи всмотрелась в Льюис-Уорф, единственный огонек горел в квартире Дайандры Уоррен.
– Но если это не Кевин, то кто послал это фото?
– Никакой зацепки.
– Хреновые мы сыщики, да?
– Разберемся, – успокоил ее я. – Мы привычные.
Я бросил взгляд в начало Принс-стрит и увидел двоих парней, явно направляющихся к нам. Один низкорослый, худой, крепко сбитый, на голове засаленная кепка. Другой был высок, худощав и, вероятно, хихикал, когда убивал людей. Они и остановились у золоченого «мицубиси-диамант», в двух шагах от нас. Открывая Джеку пассажирскую дверцу, Кевин смотрел прямо на нас.
«Этот парень, – подсказал мне внутренний голос, – очень не любит вас обоих».
Повернув голову, я увидел Пайна, сидящего на капоте моей машины. Он легко взмахнул рукой, и я еле успел подхватить свой бумажник.
Кевин обошел машину спереди, все еще глядя на нас, затем влез в нее, и они двинулись вверх по Коммершиал, затем вокруг Уотерфронт-парка и исчезли на повороте Атлантик-Эйв.
– Мисс Дженнаро. – Пайн с поклоном вручил ей кошелек.– Это был прекрасный спектакль. Браво.
– Благодарю.
– Но не стоит повторять его дважды.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Это было бы неразумно.
Она кивнула.
– Этот парень, – Пайн посмотрел в ту сторону, куда уехал «диамант», потом на меня, – спит и видит, как попортить тебе жизнь.
– Пусть спит, – как можно более небрежно ответил я.
Пайн аккуратно, без единого резкого движения слез с машины, будто стек с нее.
– Когда-то он точно так же смотрел на меня. Если бы взглядом можно было заводить двигатель, он бы непременно завелся. – Он передернул плечами. – Но я – это я.
– Мы привыкли к Кевину. Еще в детском саду горшки рядом стояли, – сказала Энджи.
Пайн неопределенно мотнул головой.
– Тогда и надо было его придавить. – Он прошел между нами, и я ощутил ледяной холод в груди. – Доброй ночи.
Он пересек Коммершиал и стал подниматься вверх по Принс-стрит.
Становилось прохладно, ветер усилился. Энджи поежилась.
– Не нравится мне это дело, Патрик.
– Мне тоже. Совсем не нравится.
5
Мы сидели на кухне у Дайандры Уоррен, белый фарообразный светильник был единственным источником света в темной квартире, на полу лежали неуклюжие тени от мебели. Огоньки соседних домов заглядывали в окна, но внутрь не проникали, на противоположной стороне гавани огни Чарльзтауна расчертили черное небо на желтые квадраты.
Стояла теплая ночь, но у Дайандры было холодно. Она поставила передо мной вторую бутылку светлого «Бруклина», села и начала задумчиво крутить в пальцах