интересно, куда подевались твои инстинкты. В смысле что с вами, молодежью, не так? Ты приходишь в собственную квартиру и не замечаешь, что кто-то уже ждет тебя, – он говорил укоризненно. Менторским тоном. – Твой дом – твоя крепость! Твое царство! Ты не почувствовал, как в твою ауру вторглась чужая энергия? Ничего не унюхал? – он демонстративно понюхал воздух. – На твоем месте я бы уволил уборщицу. Терпеть не могу такой затхлый запах. Но изволь! Если тебе нравится!
Майк Тумм заплакал. Ему было стыдно, но он не мог сдержать слез и дрожал все сильнее. Он сжал колени.
Штайнхаузен покачал головой.
– Что скажет Серкан, когда узнает, как небрежно, скверно ты работаешь? Ай-ай-ай… Его убили в собственной квартире…
– Пожалуйста, – умолял Тумм, – прошу, не убивайте меня!
– А я и не собирался, – сказал Штайнхаузен и разгладил левый рукав серебристо-серого пиджака. – Вообще-то, я хотел попросить, чтобы ты сделал это сам.
Тумм попытался удержаться на ногах. Его желудок взбунтовался. К горлу подкатила тошнота. Он рыгнул.
Штайнхаузен невозмутимо продолжал:
– Конечно, я мог бы засунуть тебе в рот твой «Глок» и нажать курок. У тебя ведь «Глок», да?
Тумм кивнул и поймал себя на том, что улыбается Штайнхаузену, словно у него еще оставалась надежда его к себе расположить.
Вдруг оружие оказалось у Штайнхаузена в руке.
– «Глок 34». Кстати, я лично предпочитаю предыдущую модель. «17 L». Но мне милее моя «Беретта». Как по мне, оружие многое говорит о своем владельце. Почему ты оставил свой «Глок» валяться здесь? Ай-ай-ай! Оружие всегда следует носить с собой! Ну что ты за болван!? – Штайнхаузен непонимающе покачал головой. – Кто же хранит оружие в прикроватной тумбочке! Даже обыватели так не поступают. В общем, как уже сказано, я бы мог засунуть его тебе в глотку и выстрелить. Всегда прокатывает за самоубийство. Но потом всегда страшная грязь. Твои мозги шлепаются об стену, и все эти крошечные брызги крови, которые потом никак не отстирать. Мне придется полностью переодеться. Выбросить костюм… Нет, так не пойдет…
– Я… Мог бы сделать это за вас… – предложил Тумм. Он почувствовал крошечный шанс выйти из ситуации живым.
– Хочешь сказать, я дам тебе пистолет, и ты закроешься в спальне, напишешь прощальную записку и покончишь с собой?
Тумм тяжело кивнул. Дрожь прошла, и слезы больше не текли. Он слизнул последние капли с верхней губы.
– Хорошая идея. Просто прекрасная! Это избавит нас обоих от многочисленных споров и криков. Но ты знаешь, что мне в ней совершенно не нравится?
Тумм покачал головой, хотя догадывался, о чем пойдет речь.
– Если я отдам тебе «Глок», где гарантия, что в последний момент ты не передумаешь и… – Штайнхаузен сделал дружелюбный жест и улыбнулся Тумму. – Конечно, я не хочу подозревать тебя в том, что ты направишь на меня оружие… Нет, ты не такой. Ты бы такого никогда не сделал.
Тумм поспешно подтвердил это жестами преданности.
– Но все равно. Думаю, мы должны выбрать другой путь. Из уважения к Эши. Она бы, несомненно, предпочла, чтобы