отделение – музыка Брамса, второе – Шнитке. Асманкель обожал оркестровую классическую музыку. Ни секунды не колеблясь – пиво или музыка, братишка Арстана и Ирбиса свернул к кассам филармонии. Огромный зал был заполнен наполовину, поэтому Асманкелю без проблем продали билет на концерт, который начался, как только он уселся на своё место. Но с началом выступления немецких музыкантов он бесшумно, никого не тревожа, перебрался на середину зала, чтобы быть в центре звуковых волн, исходящих со сцены. Брамс умиротворил его.
Слушая музыку замечательных композиторов, он проваливался в какое-то космическое пространство, где соучаствовал с музыкой в пронизывании вселенной. А со стороны могло показаться, что слушатель просто дремлет. В действительности внук Аскера так сооружал вокруг себя некую защиту, чтобы не отвлекаться от слушания музыкальных произведений. Не имея абсолютного слуха и не совсем понимая некоторых деталей музыкального шедевра, не реагируя на какие-то музыкально-исполнительские прелести или огрехи, которых не избежать, он научился получать невыразимое наслаждение от серьёзной музыки, воспринимая сочинения композиторов образно, внутренним слухом. Как научился он в своё время радоваться великолепному закату солнца, видя внутренним оком в нём не конец дня, а начало чего-то нового. Он, слушая, давал волю воображению, а оно рождало свои исключительные и неповторимые образы. Они могли возникать под влиянием как звуков оркестра, так и работы какого-нибудь художника и так далее. Видеообразы отличались несказанной красотой, утончённой выразительностью. Кстати сказать, свою очередную суфийскую притчу-сказку «Оранжевый тюльпан» он написал под впечатлением от картины французского художника Анри Руссо «Джунгли».
Разумеется, Асманкель покупал программки и внимательно изучал аннотации, где в двух словах рассказывалось о замыслах автора произведения, о последовательности развития действия. Но сама идея вырисовывалась в процессе исполнения симфонии.
Его друзья классические произведения не особо жаловали. Эрик больше рок уважал, а Дмитрий к эстрадным песням тяготел. Но как-то раз он их уговорил пойти с ним на концерт в Домский собор. Баха исполнял нидерландский органист. С первыми аккордами Асманкель прикрыл глаза, впал в своё привычное «сонное» состояние и два часа наслаждался игрой голландца. Но чего он не любил, так это реакцию слушателей на финальный аккорд. Наш символист подозревал, что слушатели приходят на концерт не внимать музыке, а ждать окончания представления. Чтобы потом, с чувством исполненного долга, громко и неистово аплодировать, совершенно не понимая, что этим громким выражением благодарности музыкантам они отрывают крылья ангелу музыки, только что витавшему тут, которому необходимо для воспарения ввысь время, пауза, ну хоть малюсенькая. В Домском соборе произошло то же самое, что происходит на подобных выступлениях. Не успел последний звук окончательно утихнуть, как весь собор взорвался овациями. Асманкель