визжа, раскрыла черную прямоугольную пасть. Странное предчувствие охватило меня.
* * *
Жизнь в замке оказалась странно спокойной и размеренной. Арела – высокая полная женщина, приняла меня с материнским теплом. Казалось, она даже обрадовалась моему появлению – слуг не хватало, вернее их и осталось всего трое: она да муж ее, старик Тюринн, да Тревор – их сын. Её толстая седая коса спускалась ниже пояса. Глаза смотрели тепло и внимательно, а лицо оставалось неизменно спокойным и величественным. Она выделила мне комнату почему-то в северной башне, а вовсе не в помещении для слуг. Да и проверять никто не будет ведь.
Внутри все поражало запустением. Пыльные коридоры, нечищенные камины, кое-где выбиты окна. Арела определила меня на кухню, где я помогала чистить овощи и котлы, таскать воду для мытья посуды. Бедная старая женщина, она еще надеялась, что когда-нибудь граф вернется к нормальной жизни, женится, наймет больше слуг и уж тогда они заживут. Не ведала она, ох не ведала, зачем на самом деле я явилась в замок Аваддон.
Как и говорил Тревор, граф Кайден за эти дни вышел из своих покоев только один раз. Я наблюдала из угла кухни, как этот сутулый мужчина с печальными глазами зачерпнул из ведра студеной воды, долго пил ее, громко и длинно сглатывая большим острым кадыком. Кожа на лице оплыла буграми, как огарок свечи. Во всем – в морщинистых сизых мешках под глазами, в легком подрагивании длинных нервных пальцев, в немного суетливых движениях – читалось: пьяница. Мама всегда говорила: пьяный человек – хуже зверя.
Наконец-то – недолго осталось. Я уже минуты готова считать до того времени, когда смогу отомстить. Вот только как – до сих пор не придумала. По вечерам я поднималась в «свою» комнату, подолгу смотрела на закат сквозь окно в сером бархате инея и не находила ответа. О, Дагда, дай мне знак!
Наутро я отнесла поднос с тарелкой восхитительного жаркого к покоям Кайдена. Спустилась вниз, надела передник кухарки, а Арела, ощипывающая жирного гуся, задала ставший уже привычным вопрос:
– Милорд завтракал?
– Не отворил он. Оставила поднос у дверей, – тяжкой повинностью было для меня носить еду этому чудовищу. Хорошо хоть он ни разу не открыл – видимо, спал, напившись грюйта.
– Арела, почему милорд столько пьет? Он что-то натворил?
– Нагрешил граф по молодости, с тех пор боги и разгневались на него. Слыхано ли – в Самайн дитя зачинать? Самайн – он ведь как… – Арела оставила свое занятие, повернулась ко мне и продолжила: – …кому – отец, кому – брат, кому – сват. А кому и вовсе – могила.
– Дитя?! У графа есть дети? Расскажи, Арела!
– Давно это было. Зим почитай… – Арела воздела глаза к потолку, загибая пальцы, – осьмнадцать назад. Милорд молод был и горяч. Явились к нам на праздник сплошь графья да лорды, привезли даров множество. Со всех окрестных деревень собрались люди, привели скот, стеклись живой рекой для таинства зажжения огня. Я тогда молодая была, сама видела. Зажигали костры, жарили мясо