ваша жестокость! Отчего не жалко вам бедного девичьего сердца, и без того непомерно утомленного не женскими вовсе заботами? – укоризненно вопрошала Ольга Каземировна у его сиятельства, но слова, произнесенные вроде бы с просительной интонацией, никак не вязались с выражением ее лица и холодным, пронизывающим взглядом.
Убедившись, что сказанное в той или иной степени занимает каждого из присутствующих, гостья с лукавой улыбкой продолжила свою филиппику, театрально прижимая руки к груди:
– Мне известно, где вы весь день сегодня пропадали! Изволили ездить за реку, смотреть лес. Не так ли? В лице Владимира Матвеевича я приобрела ценнейшего друга и союзника. Он сообщил мне о вашем намерении оценить объем пригодного для поставки товара и, главное, его качество, сильно упавшее после прошлогодних пожаров.
– Вам, поистине, невозможно отказать ни в очаровании, ни в проницательности, дорогая Ольга Каземировна, – ровным голосом произнес хозяин особняка, вытирая губы батистовой салфеткой. – Ваш источник непревзойденно точен. Я действительно пожелал выехать сегодня на осмотр собственных владений, сударыня, дабы окончательно разъяснить для себя вопрос предложенной вами цены и, увы, нашел ее чрезмерно заниженной. Мне жаль, но я никак не могу принять ваши условия. Боюсь, вам следует поискать древесину где-нибудь в соседнем уезде. Впрочем, с моей стороны было бы взаправду жестоко, и даже вовсе не по-рыцарски, отказать даме в помощи! Володя, с коим вы отличнейшим образом поладили, подготовит рекомендательные письма к некоторым нужным людям. Полагаю, они охотно пойдут вам навстречу, едва только завидев на конверте мою облатку. Уверяю вас, мадам, слово Арсентьева кое-что весит в этих краях.
– Вы очень любезны, князь. Не знаю даже смогу ли я когда-нибудь возвратить вам этот долг! Впрочем, к чему принимать столь скоропалительные решения? Ох, эти милые, принципиальные мужчины! – Листвицкая обратилась к Софье в поисках поддержки, точно приглашая ее посмеяться над мужской принципиальностью. – Подобная твердость хороша лишь на поле боя, верно же, моя дорогая?
Комично нахмурившись и размахивая на манер кавалерийского палаша доверху наполненным бокалом, доктор шутливо протянул:
– Эскадроон, слушай мою командууу… приготовиться к бооою…
Раздались сдержанные смешки. Улыбнулся и Фальк, оценив попытку Вадима Сергеевича несколько сгладить возникшее напряжение. Полячка не удостоила шутника даже поворотом головы.
– Возможно, вы правы, Дмитрий Афанасьевич, – с показной робостью молвила она, – названная мной сумма и впрямь несколько занижена, но ровно в той степени, насколько завышена ваша! Посему молю вас не отвергать навовсе моего предложения! Полагаю, мы все-таки сможем прийти к консенсусу. Обоюдовыгодному. И потом, что тащиться в другой уезд! Если и здешние древесины вполне сносны. Приходилось ли вам слышать, какие на моей мануфактуре делают клавикорды? А какие столы! Вы и сами, говорят, первостатейный бильярдист и понимаете толк. Ну же, князь, проникнитесь, наконец,