есть причины. – Спокойно ответила тетка, не отводя от меня решительного пристального взгляда, говорящего мне, что сегодня она выведает у меня все, что ей нужно.
– Что же, ладно. Странного говоришь. С чего бы начать? Может с её одержимости насекомыми, которых я не в состоянии извести, ни спреями, ни ядами, и о присутствии которых тебе несомненно известно. Я слышу их шорох по ночам. Жужжание крылышек, когда они перемещаются по дому. Муравьи, клопы, тараканы, мухи и саранча. В любой угол загляни, и ты найдёшь их там. Они прячутся в темноте, зарываются в пыль, выжидают, охотятся. Они приползают к ней. Я знаю. Эти твари любят ее, и она отвечает им взаимностью. Приманивает их, разбрасывая по полу хлебные крошки. Общается с ними. С живыми то ладно, но как же быть с её непрекращающимися разговорами с мёртвыми тушками бабочек, которыми увешаны стены дома, в котором я вынуждена жить? Она гладит их. Вечно что-то бубнит себе под нос, прижавшись лбом к стене. Да что я говорю? Ты же и сама всё знаешь. Хотя нет. Насколько мне известно, ты предпочитаешь не замечать явных признаков её сумасшествия, ведь ты постоянно только и делаешь, что ругаешься с ней. Там за закрытой дверью гостиной. Думаешь, я не слышала, как вы шипите друг на друга, словно две ядовитые змеи? Думаешь, я об этом не знаю? Не считай меня идиоткой!
– Я и не считаю. – Она нагнулась, не отрывая от меня взгляд, побуждая рассказывать дальше, и выудила из-под стола налитый до верхов бокал с белым вином. Отхлебнула глоток. Скорчилась, но больше ничего не сказала.
– Ничего нового я тебе не поведаю. А, для меня под столом бокал не припасён? Случай то неординарный. Быть приглашённой к тебе в гости…
– Тебе не стоит пить. Мне известно о твоём пристрастии и том, что ты частенько наведываешься в бабкин погреб за бутылочкой другой. Но тебе пора остановиться и прекратить гробить свою жизнь.
– А не пошла бы ты в жопу со своими нравоучениями!
– Просто расскажи всё, что знаешь, и я не стану комментировать твои опухшие глаза.
– Ты только зря отнимаешь моё время. Но если тебе так надо, слушай. Как и прежде она шастает ночами по полям за домом. Иногда, я думаю, довольно далеко углубляясь в чащу леса. Шастает в одной изорванной ночнушке, давно уже не белой. Со взъерошенными распущенными волосами и отсутствующим взглядом. Появляется она под утро с налипшей грязью на босых ногах. Я так понимаю, это у вас семейное. Иногда я замечаю на ней порезы и запёкшуюся кровь. Но что с того? Мне нет до этого дела. Если честно, я удивляюсь лишь одному, как в наших краях ещё не появилось легенды среди местных, о ведьме, выползающей под светом луны. Это просто удивительно!
К тому же она почти ослепла, наверное. Глаза затянуты какой-то белёсой пеленой, но она довольно неплохо ориентируется в доме, и даже за его пределами.
– Конечно. Это же её дом.
– Ага. Бесспорно. Но ты знала, что она врезается в стены, ходит выставив руки вперёд? Мне кажется,