коли свято природе верим,
Расколошматим все зеркала!
Чумеет чакан, блукают блики,
Стрекозы пляшут вниз головой.
Я отражаюсь в своей Панике
Такой бессовестный и молодой!
«На гулькин нос…»
На гулькин нос.
Но все короче дни
И пасмурней, увы, не понаслышке.
В саду заречном памятные пни
Погрызли напрочь злые муравьишки.
Знать, не к добру…
Я тоже натощак,
Отвыкнув враз от кофия и чаю,
Грызу купырь морковный,
Впрочем, смак
И сласть от детства в нем не ощущаю.
На кладбище
Средь поля,
Где спроста
Подсолнух побратался с лебедою,
Перекосило ветром ворота,
Я вздрогнул над могилой молодою.
Мой давний друг
Блестел лицом с креста
С какой-то фотокарточки кабацкой.
На черта же от кровного куста
Подался он за славою кавказской?
И дней своих
Окончил череду…
Пути и сроки неисповедимы.
И мне лежать придется в том ряду.
В той горевой, суровой и родимой…
В купырниках,
Среди садовых рос
Я рос, мужал и чувствам предавался.
И если прожил часом с гулькин нос,
За славой никуда не подавался.
«Канула в омут…»
Канула в омут.
В стогах притаилась.
В терпких солениях вяжет язык —
Летняя благость.
Божия милость,
О, закавыка из закавык!
Будто вовек
Не грядет бездорожье,
Стелет приметно в затишке у хат
Благость и милость
Летняя Божья
В рыжих отметинах солнечный плат.
С пылу и жару
Впору проплакать,
Чтобы жилось неизбывно-светло,
Божию милость,
Летнюю благость,
Август, впечатанный чудом в чело!
«На краешке весенней ночи…»
На краешке весенней ночи.
Средь звездной свары и тщеты.
Сад заморозком заморочен,
Иссильничан до черноты.
Колдун ореховые букли
В смердящий деготь обмакнул.
И одуванчики потухли,
В слезах цвет яблонь потонул.
Отпали длани винограда,
Пожух кипрей от сквозняка…
Какая тяжкая досада,
Какая долгая тоска!
Лишь ландыш стойко
в листьях грубых
В обличье девичьей любви
Исподтишка, но белозубо
Звонит в бубенчики свои!
Вишенка
Сколько лет, не помню уж,
тихо и сторожко
Вишенка монашенкой крепла
у окошка.
На ветвях веснушчатых
не сбивала сливки,
Лепетала ставенкам вещих снов
урывки.
Под