не испугался и ответил ей с достоинством:
«Если бы мы не проявили милость теперь к Хмельницкому и всему Войску Запорожскому, то было бы нам всем от них еще большее разорение. Ни Войско, ни хлопы еще не усмирились. Татары у Хмельницкого всегда наготове, а на коронное и на литовское войско казнь Божия – везде их казаки побивают. Подумайте об этом, чтоб в конечном разорении не быть. И еще советую вам рассудить вот о чем. Казаки веками служили Речи Посполитой исправно и доброхотно. А чем вы за эту службу им воздали, кроме насильства и разоренья? Нынешнюю междоусобицу казаки начали по крайней нужде».
Шляхта выслушала Яна Казимира, однако стояла на своем.
«Либо казаков истребим, либо они нас истребят!» – кричали они.
«Лучше нам всем помереть, чем видеть такое бесславье, чем уступить хлопам своим!»
И пришлось Яну Казимиру говорить на сейме иные слова, иные давать обещания.
«Изгнанным королевским подданным, – объявил он, – все имения и домашние огнища будут возвращены… И да не минует виновных месть за пролитие шляхетской крови. Как разнузданная своеволя жаждала крови, так, с Божьей милостью, она будет утопать с своей собственной».
Были у Силуяна Мужиловского и другие вести, столь же нерадостные.
Польный гетман Фирлей отдал приказ уничтожить своевольные казачьи отряды согласно строгим военным мерам и отправил в Галичину карательный корпус под командой коронного подчашия Николая Остророга.
Появился на Украине князь Корецкий. Режет крестьянам уши, сажает ослушников на колы. Януш Радзивилл вошел в Олыкскую волость с тысячью жолнеров.
Выслушав донесение Мужиловского, Хмельницкий тотчас потребовал себе лист бумаги и своей рукою начертал универсал к шляхте. Он потребовал, чтобы паны «никакой злобы не имели, как против своих подданных, так и против русской религии… И сохрани Бог, чтобы кто-нибудь упрямый и злобный бросился на пролитие крови нашей христианской или на убийство бедных людей. Это привело бы к великому вреду Речи Посполитой».
Королю он тоже написал письмо, не очень логичное, но вполне гневное: «Плохо было с нами, когда вы вначале обманули нас, а именно старшину Запорожского Войска, своими подарками, чтобы мы отделились от черни, и мы по вашим словам это сделали, но сейчас мы вместе, и никакой Бог не поможет вам больше на нас ездить».
3
Полковники пили, лихо, с похвальбой, как пьют одни победители.
Богдан от молодых отставать не пожелал и отяжелел.
– А где Кривонос? – спросил он вдруг, обводя полковников недобрым взглядом. – Почему, спрашиваю, на пиру нашем нет Кривоноса? Что это он сторонится нас? Выговский! Объясни мне сие.
– Гетман! Так ведь Кривонос-то!.. – воскликнул храбрец Данила Нечай, однако тоже не договаривая.
– Нет у нас Кривоноса! Эх, Данила! – Богдан сокрушенно покрутил головой и заплакал. – А позвать сюда Киселя! Молодого Киселя! Я его съем!
Иван Выговский засмеялся, оборачивая все в шутку, но у пани Елены глаза стали темными от тревоги.
– А