костер в убежище – грело.
Теперь все стало правильным. Только теперь.
Он закинул за спину рюкзак и пошел к уже приоткрытой механизмом двери. И только тонкая черная полоска где-то на краю сознания, на узкой границе между жизнью и смертью, билась слабым пульсом, храня нечто от него прежнего.
Пусть там и остается, в его новой жизни от нее нет никакого толку.
5. Научные споры
06 июля 2013 года. Воронеж. Лаборатория
– Кнутов без сознания! Срочно медиков и… гасите уже свой коллайдер. Не до экспериментов. Бардак, а не научное учреждение особого, между прочим, режима. Высшей, мать вашу, секретности!
Васильев нервно почесался. Какие уж здесь пляжи и пиво – подчиненные ему ученые пошли вразнос. Собаковод этот спятил, похоже, а ведь были и раньше симптомчики. Лучше бы они пили, что ли…
Хотя нет. Если б пили – вообще все разнесли бы к чертям.
Поднялась суета. Дежурный врач из медблока, торопя двух лаборантов с носилками, под мышки вытаскивал из приемной камеры А-трансформатора обмякшего Кнутова. Обмочился, похоже, мученик науки – вон мокрый след по полу тянется за подошвами.
Профессор, не обращая внимания на пострадавшего, что-то втолковывал Ираиде, та кивала, поглядывая на приборы. Из приоткрытой двери своего кабинета выглянул Шварцман – кабинка энергетика традиционно отдельно от общего зала. Что на ракетной базе, что у этих… мозгоправов. Военные традиции, святое дело. Даже если не нужно.
Особенно когда совсем ни к чему.
– Реактор в норме. Но вот график потребления энергии – нештатный, – сообщил он. – Надо бы запустить проверочный цикл.
Профессор очутился рядом с начальником и, нависая над ним, тощий как цапля, размахивал руками:
– Товарищ полковник! Нельзя останавливаться сейчас, в этот момент! Мы на пороге грандиозного открытия…
– А я думаю – надо прекращать, – буркнул начальник. – До выяснения. Сейчас безопасник утихомирит вашего зоолога, собачек в клетки вернут, тогда и подумаем. Опять же лаборант без сознания.
– И я думаю – опасно! – процедил со своего места Шамаев. Несмотря на вентиляцию, лысина у него вспотела и отсвечивала в холодном свете ламп. – Мою часть эксперимента требую отложить. В полном объеме вы мне действовать не позволяете, к чему тогда полумеры? Опять же на досуге пересчитаю цепи подключения, тогда и…
– А срыв графика? Что нам скажут в Москве?! К тому же – все живы, нет причин беспокоиться. – Профессор Веденеев обернулся в поисках поддержки к Ираиде: – Товарищ Зосс! Вы-то меня поддерживаете?
– У нас тут что, диспут, блядь?! – взревел вышедший из себя полковник. – Да я задницей отвечаю за все происходящее! А у вас явные недоработки! Я сам кандидат технических наук, не где-либо там. Понимать умею.
Профессор Веденеев пожал плечами. Ираида молча кивнула. Вроде как поддерживала, но и гнев начальства на себя переключать не стремилась.
– Жить будет, – сообщил на бегу врач, сопровождая носилки