– вот наша основная задача.
– Тогда всех нас запросто можно заменить на зеленые кристаллы, – фыркнула Ингрид, тем не менее оставляя тему и принимаясь за суп – жиденький и при этом слишком жирный на ее вкус. Мужчины привычно решали обе эти проблемы двумя хлебными корзинками.
– Помогите! – раздался истошный мужской крик в приемной.
– Извините: обеденный перерыв, – непреклонно крикнул в ту сторону целитель, глядя исключительно на еду. – Приходите через час.
– Через час может быть поздно! – заявил непрошенный страдалец, вваливаясь в гостиную-столовую и втаскивая следом дородную бабищу с огромным пузом. Бабища подозрительно охала и часто дышала.
– Лекарская практика вниз по улице, через два дома, – уверенно оценил ситуацию Тео. – Целительница Сойра будет рада помочь вашей жене.
– Она мне не жена! – возмущенно выпалил мужик.
– А нам-то какая разница? – невозмутимо ответствовал Тео, через край тарелки допивая остатки супа и протягивая руку за булкой. – Мы – Общество Помощи Проклятым.
– Так и я о чем! – снова оживился мужик. – Я проклят.
Тео вздохнул и с сожалением отложил надкушенную булочку.
– Слушаю вас, – устало сказал он, разворачиваясь к странной парочке. Ингрид тоже с интересом отложила ложку: это было первое обращение в ОППЛ, которое она застала.
– В общем так, – начал мужик, сразу перестав вопить. – Было это во времена моей буйной юности. Ну, то есть два года назад. Таскался я, значится, за нашей барыней. А чаво? Баба знатная, грех не потаскаться. Ну и, затащился, значится. В постелю ейную. Ох и игривая, скажу я вам!
На этих словах его спутница, даром, что явно была в процессе родов, отвесила ему звонкую оплеуху.
– Ну да, ну да, – сбился мужик, потирая отбитое. – О чем это я? В общем, она мне – ах, любезный друг, люблю – не могу! А я ей, значится, ни-ни. У меня, мол, любимая есть.
На этих словах он хмуро покосился на спутницу, но та лишь удовлетворенно покивала.
– В общем, барыня изволила гневаться и велела меня вышвырнуть. А потом еще сверху, с балкону, значится, прикрикнула, – мужик сделал паузу, припоминая точные слова. – «Чтоб от тебя ни одна баба родить не сумела». И ручкой этак – бамц! А сверху сразу громы и молния, значится. Я со страху сбежал куда подальше. А потом оклемался и подумал: ну и славно. Кто ж не хочет забавляться без страху, что дитя заделает? А оно вона как!
Мужик махнул рукой на здоровенное пузо спутницы.
– Третий день родить не может. Умаялась, – виновато понурился мужик. Судя по его виду, роженица не только умаялась сама, но и умаяла виноватого. Вот этими самыми крепкими ручищами.
– Чаво делать-то? – жалобно протянул он. – У меня деньга есть. Помогите, а? Помрет ведь. А я перед богами виноватый останусь.
Мастер Лёкинель и Тео переглянулись. Оценив выражения их лиц, Ингрид сразу поняла: труба дело.
– Вы бы хоть раньше спохватились, – вздохнул целитель, подходя к несчастной женщине