была зарегистрирована чуть меньше девяти месяцев назад. Где проживала до этого – ничего не сообщалось. Но установить это полиции по силам, только времени отнимет. По словам владельца меблированных комнат, платила исправно и в срок. Источник ее доходов следствие установить не успело. К делу только прилагалась справка: среди билетных[2] Саблина не числится. Никаких жалоб от соседей на нее не поступало. Из ближних лавок брала чай, кофе и сладости. Как видно, кормилась не дома.
Швейцар показал: парадное отдельное, располагается за углом дома, на Бассейной, он все время у главного входа на проспекте. Около половины десятого прибежал посыльный с огромным букетом. Не прошло и пяти минут, как раздались жуткие вопли. Швейцар застал посыльного сползающим по ступенькам, дверь в квартиру распахнута. Показания редких соседей сводились к простым выводам: никто ничего не видел, Саблину почти не знали, она ни с кем не общалась. А гостей ее не знали и подавно.
Далее шли описание места преступления и снимки, которые успел сделать фотограф полицейского резерва. Коля мужественно рассматривал тело, висящее среди бра, и портрет, снятый на полу, убеждая себя, что привык к виду человеческой плоти. И, набравшись духу, стянул снимок, чтобы предъявить уличенному убийце. Он оставил у дежурного записку для пристава, где просил, чтоб его не ждали, помахал милым чиновникам и отправился в меблированные комнаты. С непременным желанием выйти на след преступника.
Но его ожидало внезапное препятствие.
Окинув взглядом существо в пальтишке и стоптанных ботинках, лепетавшее вздор, Медников прикидывал: сразу дать подзатыльник или обойтись щелбаном. Сопливый шпиндель с налету задает вопросы, какие и полиция не смела. Наверняка репортеришка вынюхивает. Пропечатает статейку – хозяин голову снимет.
– Иди-ка отсюда, пока цел, – сказал он, метко сплевывая у самых ног мальчишки.
Мальчишка не растерялся, не подался в бега, а потряс зеленой книжечкой Департамента полиции:
– Чиновник для особых поручений Гривцов, извольте отвечать! Или вызову в участок, там разговор другой будет…
Коле стоило гигантских, всех имевшихся у него усилий, чтобы голос не дрожал. Но он все равно дрожал. Впрочем, Медникову хватило. Приняв строгое положение спины, он целиком проникся помощью следствию.
– Вспоминайте, кто приходил утром, – потребовали от него.
Вспоминать было нечего. Медников встал на посту как обычно – около восьми. Но пост его находился здесь, у парадного входа. А за тем парадным следить не обязан. Жильцы этого не требуют. Даже наоборот. Так что проходивших мимо него готов указать, а что творилось за углом – извините.
– Что можете сказать о барышне Саблиной?
Что тут сказать? Барышня как барышня. Вежливая, всегда здоровалась первой. Жила тихо, незаметно. Переехала чуть меньше года назад. Особых гостей у нее не бывало.