внутрь почему не зашли?
– Пробовали, – усмехнулся Стас. – Но на улице такой холод, что уши начинают звенеть.
– Лентяи, – сказала Маша и потянулась за сигаретами. Стас повернулся к ней и поторопил:
– Ну? Что они сказали, Марусь?
– Практически ничего полезного. – Маша щелкнула зажигалкой и закурила. Стас, бросивший курить несколько лет назад, втянул дым трепещущими ноздрями и чуть прикрыл глаза. – Описывают его по-разному, – продолжила Маша. – Все сходятся только в том, что он был высокий, худой и пожилой. Выяснить, каким образом видеокамеры были выведены из строя, тоже не удалось. Местные ребята твердят про «какой-то сбой» и чешут затылки. А что нового в конторе? Прогнали запись с банковских видеокамер через компьютер?
– Прогнать-то прогнали, – ответил Стас. – Но толку никакого. Лицо засвечено, черт практически не разобрать. Прямо не человек, а привидение какое-то!
– Привидения не грабят банки, – возразила Маша. – Но этому человеку определенно не откажешь в изобретательности. Сейчас он охотится за Максимом Быстровым. Значит, он уверен в том, что мальчик способен его опознать. Нам нужно добраться до мальчика раньше, чем это удастся ему.
– С этим не поспоришь. Кстати, через полчаса у нас оперативное совещание. Если опоздаем, Старик будет недоволен.
– Тогда чего мы ждем? – приподняла бровь Маша.
Толя воспринял ее слова как руководство к действию и тронул машину с места.
«Стариком» сотрудники уголовного розыска называли своего шефа, полковника Андрея Сергеевича Жука. Внешне он напоминал доброго дедушку, всегда и со всеми был предельно корректен, вежлив и даже, как могло показаться, мягок. И только опера знали, что за внешностью доброго дедушки кроется «конструкция из стали и льда» (по меткому выражению Стаса Данилова). А Толя Волохов однажды на полном серьезе заявил, что если в июльский зной подойти к Старику и подуть ему на глаза – они запотеют.
По дороге в контору Маша поймала себя на том, что снова думает о Глебе Корсаке. Перед глазами у нее стояло его улыбчивое обаятельное лицо.
«– Слушай, Глеб, сколько мы с тобой уже вместе? – услышала она свой голос.
Глеб задумался.
– Года полтора? – предположил он.
– Да, пожалуй. Наверное, даже больше. Боже, как летит время… Совсем скоро я стану совсем старой.
– Ничего, – сверкнул улыбкой Глеб. – Я люблю антиквариат.
– Но я стану слабенькой и немощной. Я не смогу ходить без костылей.
– Не страшно. Я буду носить тебя на руках.
– У меня выпадут все зубы…
– Я куплю тебе вставную челюсть.
– Я буду совсем слепенькая, в таких огромных очках… как у пожилых училок. Я даже не смогу прочесть твой новый роман!
– Я прочту тебе его вслух!
– Ты, я вижу, не сдаешься, – улыбнулась и Маша. – А что ты будешь делать, когда я окончательно высохну и покроюсь морщинами?
Глеб на секунду задумался, затем деловито выдал:
– Что ж, мумии всегда в цене. В Музее Востока мне