помещики, да и остальные чиновники наши, пришлых людишек, то есть немцев- иноземцев, да еще и не дай бог, что они вдруг будут умнее их. Эта нелюбовь пошла еще от Петра – Императора, когда иноземцу, будь он плох или хорош, оказывались высокие почести, а нашим богатым неучам кукиш с маслом показывали. А твоя фамилия какая, а Никифор? Ненаший. Вот ведь какую вредную фамилию твоему отцу дали наши помещики. Не наш твой отец Ефим был и ты не наш для них, а чужой. А он-то был сыном своего отца, твоего деда. А у деда фамилия была Рин. Хорошая такая фамилия, правда, французская. А почему твоему отцу фамилию поменяли? А? Отвечу, да потому, чтобы он был мужиком непомнящим своего родства. Твой отец и был таким, который ничего не знал и не помнил. Потому и сгинул ни за что, ни про что. Ты будешь знать всё про себя. Я так решил. Дед-то твой с Наполеоном, с войной, к нам в Россию пришел. Ну, так, после их побед над нами и у нас победы пошли над ними. А зима была ну такая вот, как и сейчас, морозная. А когда у нас зимы мягкие были. Да никогда. Сильно мерзнуть стали солдаты французские. Не по ним здешний климат оказался. Да, многия тысячи французов утекло обратно в Европу. Нет, конечно, нам тоже доставалось и от зимы и от командиров наших и от солдат этих французских. Только мы русские, народ отходчивый. Когда солдаты наполеоновские ротами и полками в плен стали сдаваться, задумались наши командиры, а что с ними делать, все-таки люди тоже и не воюют уже ни с кем. И доложили обо всём батюшке – царю. А тот созвал совет, да и решили на нём, чтобы всем пленным в России оставаться и что порушили на земле русской, то восстановить за их счет и за их жизть. А так как и своих нахлебников, то есть всю Россию – матушку, кормить надо, то определили пленным выдавать пансион из царских денег, за которые они и жить и питаться должны были, но только определенное время какое-то. А потом они уж работать должны были и сами себя прокармливать. Вот так и появился у чухонцев вольный поселенец. Фамилия у него была Рин, а звать – то, я и запамятовал, как звали его. Ну, а потом сошелся с одной крепостной, бабушкой твоей Еленой. О, вспомнил, как звали деда твоего, Лотом, а жену свою он Эленой звал. Точно. И это, скажу я вам, правильно, что их мужиков никуда не отсылали и не убивали, потому как наших – то мужиков и не осталось в волостях и деревнях. Почитай больше половины кормильцев на войны рекрутировали, а где и всех подряд. Половина там и полегла. Так – то вот. Ого, пока лясы точили и до твоей избы дошли, Сашка. Ну, хозяин, веди в свои хоромы. – Григорьевич остановился, кинул быстрый взгляд вдоль улицы и подтолкнул Сашку к дверям его скособоченной избы. Никифор после неторопливой ходьбы по ночной улице еле поспевал за Григорьевичем и Сашкой, так сноровисто они наподдали, спеша к дверям Сашкиной избы. Залетели в избу, как будто вихрь ворвался. Сашка мотнул головой Никифору, мол, помогай. Усадили Григорьевича в красный угол, под образа. Образа, хотя и освещенные в церкви, а малёванные
