прибрежных круч обрывы
Над родной рекою,
Колыханье шумной нивы
Золотой волною.
Васильков люблю цвет нежный,
Небо голубое,
В тихом сумраке таёжном
Запах свежей хвои.
1953 г.
Тюмень
Я кручу рубчатый регулятор:
Шум и треск приёмник издаёт.
Стрелка все деленья циферблата
Обошла и вновь бежит вперёд.
Опершись о горизонт лучами,
Над землёй поднялся солнца лик.
Весь эфир заполнен голосами,
Просыпаться начал материк.
Иностранной речи слышны звуки,
Вихри треска – ураган помех;
И сквозь этот шум услышал вдруг я
Голос тот, что дорог так для всех.
Медных звуков россыпь позывная
И потом знакомые слова:
Ши-ро-ка стра-на мо-я род-на-я…
С добрым утром! Говорит Москва.
Говорит Москва… Моя столица!
Тебя знает люд любой страны.
Слыша голос твой, светлеют лица
Тех людей, что не хотят войны.
Голос твой звучит неутомимо,
Он летит за горы, за моря.
Он как яркий света луч для мира,
Светлой правды ясная заря.
Если позывные зачеканят
Нашей песни звонкие слова;
Ши-ро-ка стра-на мо-я род-на-я,
Это значит – говорит Москва.
1953 г.
Тюмень
Хорош в летний день
светлый луг у реки
Там белой ромашки
цветут лепестки,
И дружно собравшись
в густое колечко
Хранят меж себя
золотое сердечко.
Там воздух струится,
лучом раскалён,
В траве не смолкает
кузнечиков звон.
Прозрачное небо
синеет над нами,
Под ветром весёлым
пенясь облаками.
Там ветер
цветов чуть колышет узор…
Но мне почему-то
милей тёмный бор.
Где стройной толпой
обступая поляны,
Недвижно лесные
стоят великаны.
Там кроны деревьев
сплелись меж собой,
Зелёную крышу
свивают над мной,
Но солнца лучи,
словно светлые стрелы,
Сквозь ветви в чащу
пробиваются смело.
А лес всё шумит
день и ночь напролёт,
Как будто,
какую-то песню поёт;
Спокоен и тих,
но совсем не угрюм
Его никогда несмолкающий
шум.
1953 г.
Тюмень
С древней книги прошедших веков
Отряхнём застарелую пыль
И под шорохи ветхих листов
Прочитаем старинную быль.
Загорелся заката пожар,
Словно кровью реку обагрил;
Над землёй ветерок побежал
И тихонько траву шевелил.
Пыль точёным копытом подняв,
Вдоль реки конь скакал вороной,
Бросив