автора) свои стихи, получал деньги, – говорит подруга Коя, представившаяся Музой. – А так подметал двор, убирал снег, когда не в запое. Очень обижался на бывшую, все надеялся вернуть ее, доказать, что он гений. Лева и был гений: когда декламировал – люди плакали. Умел словами… Он же для нее сочинял, а она ушла, вот он и запил. Раньше-то мало пил, любил ее очень. Мы когда узнали – не поверили, он тем вечером вместе с нами сидел. Покурить вышел и не вернулся. Сумку даже оставил! За что его? Еще и поглумились…"
10 октября Кой приехал в рюмочную, чтобы договориться об очередной поэтической встрече. Получив добро, в счет будущего гонорара выпил лишнего и должен был переночевать у одного из живущих поблизости приятелей, но внезапно исчез, никого не предупредив. Подогретая спиртным компания списала выходку Коя на несостоятельность его аргументов в споре о метамодернизме, которую он таким образом попытался скрыть. Судя по всему, снаружи его встретил Лютаев. Заманил на близлежащую стройку, избил ржавым прутом и зарезал. Перед тем, как всадить в мужчину нож, Лютаев засыпал ему глаза и рот крупной солью из пачки, которую тот купил в минимаркете по дороге в рюмочную».
Одно из самых странных ощущений – когда сначала становишься с кем-то единым целым, а потом вдруг снова осознаешь себя отдельным человеком. Таким же, как был. И ты не четверть, треть или половина, к черту отрезанные ломти: ты дышишь в собственном ритме, не ждешь звонка, не проверяешь соцсети, не бронируешь столик на двоих, а просто приходишь и садишься, или не приходишь и не садишься, и никаких тебе неподаренных подарков, невыполненных обещаний, ревности к бывшим и будущим, жалости к себе. Ты – космос. Пустота пустоты. Твой единственный план – ты сам, и это – лучшая в мире новость.
Еще более странно, когда другого человека уже нет, но ты все равно не ты, и чтобы снова стать собой, тебе приходится читать о том, как он убивал людей.
После того, что случилось с нами в «Яме», Март возненавидел пьяных.
Тетя Поля застает меня за ожесточенной сортировкой. Те немногие вещи, которые были привезены из дома, я раскладываю на две части. В одной из них – вся теплая одежда, в другой – черная водолазка из «H&M» и шапка за четыреста рублей оттуда же.
– Проспала, – говорит тетя Поля.
– Заболела, – отвечаю я, перенимая ее тон. Ночью меня несколько раз вырвало, и хотя причиной была вовсе не инфекция, я сижу, закутавшись в одеяло, потому что отчаянно мерзну и потею одновременно.
– Иди поешь.
Мысль о еде вызывает очередную волну дурноты. Я встаю и, покачиваясь, начинаю натягивать джинсы – от них мне тоже предстоит избавиться, но не раньше, чем я куплю новые.
Тетушка стоит в проеме двери, уперев руки в бока.
– Ну и куда ты, раз заболела?
– В колледж. Я сегодня доклад должна была делать. Нужно предупредить, что не сделаю, иначе подведу всю группу. Еще я… – И комната, и тетя перед моими глазами нежно покачиваются. Это даже приятно. – Потеряла ключи. Вы ведь сегодня дома?
– А