ее, – велел он.
Старуху подвели к стулу, с которого так недавно встал Лэм Журик. Она отчаянно сопротивлялась действию сыворотки: приступы ярости сменялись вялым послушанием. Постепенно послушание взяло верх, матушка Маттулич обмякла и теперь только бессильно ухмылялась. Майлз тайком взглянул на Харру. Та стояла молчаливая и бледная, целиком отгородившись от окружающих.
…В течение нескольких лет после примирения Майлза не оставляли наедине с дедом без охранника. Сержант Ботари носил ливрею графа, но был предан одному только Майлзу. Он был единственным человеком, достаточно свирепым и бесстрашным (как некоторые говорили, достаточно безумным), чтобы противостоять самому великому генералу. Майлз решил, что незачем объяснять слушателям, какой именно случай заставил его родителей считать присутствие сержанта Ботари необходимой предосторожностью. Пусть незапятнанная репутация генерала Петера послужит его внуку – послужит так, как он сочтет нужным.
Лэм опустил голову.
– Если бы я знал… Если бы я вовремя догадался… Я бы не оставил их одних, милорд. Но я подумал, что бабушка о ней позаботится. Я не мог… я не знал, как…
Харра даже не взглянула на него.
– Давайте закончим с этим, – вздохнул Майлз.
Он снова назначил официальных свидетелей из числа собравшихся в комнате и предупредил, чтобы его не прерывали, поскольку это путает допрашиваемого. Облизав губы, он повернулся к старухе и повторил весь ряд стандартных нейтральных вопросов: имя, год рождения, имена родителей, факты биографии… Успокоить матушку Маттулич оказалось труднее, чем готового сотрудничать Лэма – ее ответы были неровными, отрывистыми, и Майлз с трудом подавил нетерпение. Несмотря на кажущуюся легкость, допрос с суперпентоталом требует от следователя умения и выдержки. Сейчас нельзя рисковать. Постепенно он подошел к первым важным вопросам.
– Где вы были, когда родилась Райна?
Голос старухи звучал теперь тихо и плавно, даже сонно.
– Роды начались ночью. Лэм пошел за Джин, повитухой. Сын повитухи должен был позвать меня, но заснул. Я туда попала только утром, и было уже поздно. Они все видели.
– Что видели?
– Кошачий рот, гадкую мутацию. Чудовище! Их надо вырезать. Гадкий человечишка. – Майлз понял, что последние слова относились к нему. Старуха не сводила с него завороженных глаз. – Мутанты рождают новых мутантов, они плодятся, плодятся… Я видела, как ты смотришь на наших девушек. Ты хочешь сделать им мутантов, заразить нас всех…
Пора возвращать ее к главному.
– Вы когда-нибудь оставались с младенцем после этого?
– Нет. Джин – она от нее не отходила. Джин меня знает, она понимала, чего я хочу. Не ее дело, проклятой. И Харра тоже все время тут вертелась. Харра не должна… С чего это она так легко отделается? Зараза-то ведь в ней. Наверное, получила от своего отца, я спала только с ее отцом – и они все оказались плохие, кроме одной-единственной.
Майлз моргнул:
– Кто оказался