якобы понянчить внучка, умученного яслями, дождалась, покуда все уйдут на службу, и отвезла его в Елоховскую церковь. Крестильное имя ему дали – Игнатий. Это бабушка специально так подгадала, потому что с самого начала хотела, чтобы внука назвали Игнатом в честь прадеда. Но Людмила Константиновна, конечно, свекровь не послушала.
Олег, разумеется, ничего об этом по малости лет не помнил, но в семье иногда рассказывали: в купель он лезть не хотел, крепко ухватил батюшку за епитрахиль – и тот пробасил, что паренек вырастет рукастый. И действительно, в пятом классе Олег смастерил такую табуретку, что она до сих пор стоит в школьном кабинете труда как образец для подрастающих поколений. Но, видимо, на эту табуретку и ушла вся отпущенная ему рукастость, и Катя, например, решительно относит мужа к распространенной категории тех, у кого руки растут сами знаете откуда.
Когда Людмила Константиновна обнаружила на шее сына веревочку с алюминиевым крестиком, она схватилась за сердце, пила валерьянку вперемежку с седуксеном и кричала на свекровь:
– Вы что, ничего не понимаете?! Они всех записывают! Всех!!!
– А чего записывать? Господь, он и так всех новообращенных наперечет знает, – простодушно оправдывалась бабушка Дуня.
– Да не для Бога они записывают, а для органов, наивная вы женщина! – не показываясь из-за ширмы, упрекала Елизавета Павловна. – Ах, вы все равно не поймете!
– Каких еще таких органов? – недоумевала бабушка Дуня, явно прикидываясь. – Для участкового, что ли?
– Поймете, для каких органов, когда нас всех с работы поувольняют! – кричала Людмила Константиновна.
С работы никого, конечно, не уволили, но бабушка Дуня, наезжая из Егорьевска, выкладывая на стол молоденькую морковку и лучок с огорода, всякий раз интересовалась:
– Ну и приходили органы-то? Аль где замешкались?!
Во всяком случае, именно так, посмеиваясь, рассказывал историю крещения сына Труд Валентинович. В ответ Людмила Константиновна чаще всего намекала на то, что бесспросным крещением, собственно, и исчерпываются заслуги бабушки Дуни перед внуком, а остальные силы она потратила на устройство своей личной жизни. Это было, конечно, несправедливо, так как у бабушки в Егорьевске Олег проводил почти все лето.
Но, с другой стороны, бабушка Дуня и в самом деле была замужем пять раз. Однако все браки, за исключением первого, от которого родился Труд Валентинович, оказались неудачными. Олег, приезжая на каникулы и обнаруживая в домике очередного «дедушку», очень быстро заметил одну закономерность: все ее последующие мужья были внешне чем-нибудь, но обязательно похожи на самого первого – Валентина, пропавшего без вести под Мясным Бором в 42-м. Его галстучный портрет висел над комодом. Лицо деда, по тогдашнему фотографическому канону, было напряженным, глаза преданными, а губы чуть тронуты кармином. По рассказам, он был человеком образованным, политически грамотным и работал наборщиком в