будто бы узнать спешу,
Чего там нет, и что дают там,
Каким комфортом и уютом
За все мытарства наградят,
Рассортируют иль подряд
Сбросают всех в котёл кипящий?
Не потому ль за мной стоящий
Толкает в спину? Шагом верным
Молчком переступают люди.
И нету в очереди первых.
И не дай бог – последний будет!
«Над растревоженным садом…»
Над растревоженным садом
Долго сверкала гроза,
Небо обрушилось градом.
Прячу повинно глаза
От оголённых деревьев,
Словно бы это я сам
Бил их с немым упоеньем.
Но и стыжусь со смущеньем
Взгляд свой поднять к небесам.
В ЦДЛ
Дрожат бокалы тоненько,
Здесь каждый третий пьян.
И бродит возле столиков
Нахмуренный Хайям.
Не изрекая истин,
По крайней мере, вслух,
Хлебает супик кислый,
Отмахивая мух.
В меню глядит открыто,
Берёт ещё котлет…
И вовсе – не «маститый»,
И вовсе – не поэт.
Я так подумал только —
Он на меня как глянет!
И над хмельным застольем
Как грянет!
Высказывался резко,
Не опуская век.
И становился трезвым
Двадцатый век!
…Жую свои котлеты.
Тишь и благодать!
Вокруг сидят поэты,
Хайяма – не видать!
«Блестит на кусте паутинка…»
Блестит на кусте паутинка.
И солнышко в небе горит.
Вдали озерко, как пластинка,
Легко над землёю парит.
Над озером счастье витает.
И озеро песню поёт.
И голубь ко мне подлетает.
И зёрна с ладошки клюёт.
Приехал бывший друг
По-свойски, по-братски
Обнимет меня,
Потреплет за лацкан:
«Здорово, родня!»
Губами наметит —
Как там не танцуй! —
И звонко прилепит
К щеке поцелуй.
Потянем под вечер
Из прошлого нить —
Во всём, в чём и не в чем
Друг друга винить.
Вплетения фальши
И зла исключим…
– А дальше?!
– А дальше
Давай помолчим.
«Ужель душа любить устала…»
Ужель душа любить устала
Весь этот мир добра и зла
И потихонечку, помалу
Врагу позиции сдала?!
Ужель с виною неминучей
К иным высотам позвала
И заплутала в хмурых тучах,
И горько руки развела?!
«Дыханьем радости земной…»
Дыханьем радости земной
Ещё теплы мой лоб и щёки,
И улиц шумные потоки
Несут забот моих щепьё… —
Уже всё это – не моё.
Я – далеко! Я в самом, самом
Начале детства. Словно мама,
Душа