align="center">
ПИСЬМО
Может, я заслужил, на твой взгляд, и распятье, и дыбу.
Может, скажешь, что я подошёл, просто так, не любя.
У меня, как у всех в этом мире, свободный есть выбор,
Только я, видишь ты, очень счастлив, что выбрал тебя.
Может ты, как и я, от житейских обманов устала,
Неуютно тебе, как и мне, в этом лживом строю,
Но я дал тебе ключ, чтобы ты мою почту читала,
И, чтоб видела ты, насквозь, грешную душу мою.
Все равно, утверждать, давать клятву в любви – не посмею,
Ведь в словах может быть, разукрашена правдою, ложь.
Только чувство любви… присмотрись, – оно лгать не умеет,
Но и в чувствах любви… красоты никогда не найдешь. —
Оно может кричать, захлебнуться неистовым стоном,
Оно может молчать, не найдя оправдательных слов,
Объяснить свою суть, колокольным, пронзительным звоном,
И войти в череду очень ярких неистовых снов.
Потому про любовь обмануть мне удастся едва ли,
Она здесь и сейчас, нашей жизнью живет наяву,
Только хочется мне, чтоб меня, хоть чуть-чуть, ревновали,
Чтобы чувствовал я, что еще в этом мире живу.
А сейчас я с тобой, застолбил у тебя свои вехи,
Не ревнуй, не питай подозрительно-жгучего зла,
Я пришел навсегда, не для мелкой ничтожной потехи,
Ты меня ото всех… ты меня… наконец… увела!
БИЛЕТ
Шла последняя ночь… И медовую сладость свидания
Оборвал как струну синеглазый, холодный рассвет,
Много дней и ночей будут нас разделять расстояния,
Потому, что уже был заранее куплен билет.
Сдать бы этот билет, и вернуться к любимой в объятия! —
Бог дает только раз. – Всё потом безвозвратно уйдёт,
Только кто-то сказал… и повисло оно как проклятие,
Что билеты сдавать – то какой-то процент пропадёт.
И на этот билет закрутились колёса вагонные,
Возмущённая кровь билась раненой птицей в виски —
Ей совсем невдомек, почему расстаются влюблённые.
Только рельсы стучат: «Дураки… дураки… дураки…».
Там вдали – горизонт, позади – из Эдема изгнание,
В чужеродной волне бьются толпы людей вороньём,
Но таит этот гул для меня гробовое молчание,
Леденит мою плоть, мою душу холодным огнём.
Как же это прожить, утолить этот ноющий голод?
Неужели и есть тот вердикт – мой безжалостный рок?!
Стал пустым для меня миллионный ликующий город —
Среди тысячи лиц, как щепа я сейчас одинок…
ЭХ, ТЫ ЮНОСТЬ МОЯ…
Космы мокрые серью пенятся,
День в туман улетел и погас…
И луна – заточённая пленница,
Не резвится, не жмурит глаз.
Мелкий дождь, прозрачными блёстками,
Пляшет в лужах, глухо стуча,
Ветер осени, крыльями