Рассветная песня барда. Елена Фошина

город.

      – Когда, говоришь, Марин, они улетают? – спросила тётя Оля.

      – В следующий вторник.

      Тётя Таня кивнула одобрительно:

      – В «Экваторе» хорошие путёвки. Сама пользовалась. Очень с твоей стороны хорошо, Мариночка, что подарила им поездку на юбилей.

      – Да, спонтанно вышло… Директор агентства… Соболев фамилия… подарил скидочную карту – как было не воспользоваться? – Марина вдруг отчего-то покраснела, а Татьяна Дмитриевна, услышав новые нотки в голосе племянницы, взглянула искоса на её лицо.

      – Игорь вернулся? – спросила она.

      – Д-да… спрашивал и привет передавал, – стараясь говорить равнодушно, ответила Марина, продолжая прижиматься головой к тётиному плечу.

      Татьяна Дмитриевна помедлила, а затем произнесла, кивая словно самой себе:

      – Игорь хороший мальчик.

      Но по упрямому молчанию Марины поняла, что на эту тему говорить если и стоит, то не теперь.

      Глава седьмая

      Данияру казалось, что это длится целую вечность. А между тем, он стоял и смотрел на Мирославу всего несколько минут. Лицо девушки почему-то внушило ему неясную тревогу и желание тотчас же увести её отсюда. Но он не мог сойти с места: звуки флейты, казалось, околдовали его так же, как и её.

      Мирослава не видела своего жениха. Она вообще не видела никого и ничего вокруг, устремив взгляд широко раскрытых глаз на музыканта, стоящего на пригорке. Он выводил прекрасную незнакомую мелодию. Тень его падала на девушку – высокая фигура барда закрывала её от солнца, прятавшего свои лучи в его белокурых волосах, крупными кольцами обрамлявших тронутое ровным загаром лицо. Он был молод, но небольшая курчавая бородка и усы делали его чуть старше и серьёзнее – за исключением тех мгновений, когда, встречаясь с чьим-нибудь восторженным взглядом, его глаза не начинали искриться смехом. Несколько раз взгляд его останавливался и на Мирославе, и он улыбался ей легкой улыбкой, от которой девушке почему-то вовсе не становилось весело.