что раньше был прислонен к стене у двери.
– Чего же ты спрятался, хозяин? В прядки хочешь поиграть?
– Это… ты? А я думал… – Махмуд перевернулся и расселся на полу, подтянув ноги. В его расширенных глазах светился неподдельный ужас.
– Воры? – уточнил Синдбад, медленно приближаясь к чайханщику. – Нет, все гораздо хуже.
Махмуд отполз в угол комнаты и сжался там, пытаясь слиться со стенкой в наивной попытке стать невидимым.
– Хуже? – переспросил он.
– Да, гораздо хуже – это я!
– Синдбад, дорогой! Ты, наверное, шутишь?
– Разумеется, я ведь похож на балаганного шута.
– Нет, нет, – замахал руками Махмуд. – Что ты! Ты все неверно понял.
– Тогда объясни, – Синдбад навис своими двумя метрами над вконец перепуганным чайханщиком.
– Это произошло случайно, клянусь Аллахом!
– Что произошло?
– Как… что? – растерялся Махмуд. Лицо его от удивления вытянулось.
– А так.
– Значит, все хорошо?
– Ну, разумеется! Если забыть о том, что судья захотел получить причитающийся ему золотой с меня, и мне пришлось драться со стражей.
– Синдбадик, дорогой… – чайханщик опять побледнел.
– О, я очень дорогой. И тебе это обойдется… – он задумчиво посмотрел в потолок. – Скажем, в пять золотых. За нанесенный, так сказать, моральный ущерб.
– Мора?.. – судорожно сглотнул Махмуд.
– Вот именно, – покивал головой Синдбад и опять рявкнул: – Гони монету!
Махмуд вздрогнул всем телом, закрыл глаза и обмяк. Голова его свесилась на грудь.
– О-о, – протянул расстроено Синдбад. Он наклонился, поднял руку чайханщика и отпустил ее. Рука безвольно упала на пол. – Готов.
Синдбад похлопал его по щекам, потом прошел к кумгану, набрал в рот воды и прыснул в лицо Махмуду. Тот заводил руками перед лицом, облизнулся и медленно приоткрыл глаза.
– Будет жить, – констатировал Синдбад.
– Что со мной? – слабым голосом произнес Махмуд.
– Ты решил поспать. А до этого хотел расплатиться со мной.
– Я?
– Махмуд, кончай крутить, – вконец разозлился Синдбад. – Или ты платишь мне пять золотых, или… – он саданул кулаком в ладонь.
– Бей! – подумав, сказал Махмуд и сильно зажмурил глаза, приготовившись к очередной экзекуции.
Синдбад постоял над жадным чайханщиком, потом сплюнул на пол, махнул рукой и вышел из комнаты.
Он опять остался без работы и без крыши над головой. В кармане один золотой, на который можно протянуть от силы пару недель, если не сильно шиковать, и за этот месяц необходимо найти новую работу. В крайнем случае, можно продать саблю, но с саблей расставаться совсем не хотелось.
Зло пнув камешек, подвернувшийся под ногу, Синдбад засунул руки в карманы и пошел, загребая кроссовками пыль, вдоль пристани, где у одного из причалов плечистые грузчики, пыхтя от натуги, с красными потными лицами разгружали только что прибывший