>
Здоровый мужчина пахнет горячим утюгом
или огнем,
или дождем,
или льдом…
Но я не о том.
В юности он пах юным,
то есть березовым соком,
смешанным с росой;
винилами с русским роком
(вспомню, и, словно дюны,
двинутся образы полосой,
вспыхнут, как костры:
первый поцелуй, дискотека,
духи, с боем взятые у сестры…).
Потом он стал пахнуть "Столичной",
потом аптекой.
В общем, весьма прозаично…
Встречу в метро юный запах его
и – за встречным бегом,
следую и вдыхаю,
чем, собственно, и пугаю -
прикинь: бежит за молодым человеком
странная тетка, блаженно улыбается,
в голове – песни юности саундтреком,
воспоминания о первой lovestory -
малыш лет двадцати
смущается.
Прости, детка,
sorry…
Я просто вспомнила о том,
кто пах росой и дождем,
березовым соком и огнем,
иногда льдом…
Он подмигнул мне третьим глазом
Он подмигнул мне третьим глазом,
и я его узнала сразу.
Суровый взгляд, цвета карбина.
Ну сразу ясно – мой мужчина.
Этюды в стиле Модильяни
он мне дарил, творя по пьяни.
«Кармин буран» бездонный арт
вселял его безумный хард,
колоратуру матерщины —
звериный крик души мужчины,
в которой боль открытой раны
непонятого хулигана.
Мы танцевали с ним на крыше,
мешая спать летучей мыши,
мы раздвигали дождь руками,
и молнии бесились с нами.
И он гитару в руки брал,
так по-мужицки обнимал,
так прижимал, что та стонала,
а я, как дура, ревновала.
Сюжет любви не завершен,
Поскольку оборвался сон.
Молитва
У иконы… Зажженной лучиной…
В белом рубище… Взглядом, молящим…
Скорбно: «Отче, пошли мне мужчину,
только чтобы он был настоящим:
чтобы умным был, сильным и верным,
обаятельным, с искрой от Бога,
чтобы я им гордилась безмерно,
чтобы был утонченным и строгим,
был надежным, меня понимающим,
чтоб всегда со мной искренним был,
очень мужественным и всезнающим,
а меня чтоб безумно любил.
Чтобы ночи с ним были, как штормы,
чтобы я с ним про бедность забыла,
был внимательным, ласковым чтобы,
чтобы я его просто любила!
И с иконы мне Бог прошептал:
" Я ТАКОГО ЕЩЁ НЕ СОЗДАЛ".
Крылья
Я потеряла крылья, видимо, на Невском…
Они лежат намокшие, тугие…
И я живу, не обретя другие…
Я потеряла крылья, кажется, на Невском…
Хожу смурной, бескрылой и убогой,
как нищая с сумой, прошу у Бога:
«Они такие, как у чаек, пыльно-белые,
чтоб их вернуть, я что угодно сделаю».
И вот в бессонницу мне ангелы пропели.
Глаза их – небо в Пасху – меня не пожалели.
«Не сберегла дар Божий» – и взглядом упрекнули.
На шрамы под лопатками, блаженные, подули.
Душа моя – виолончель
Душа моя – виолончель.
Скрип сердца, севшего на мель,
хор ангелов, хрусталь купели,
немые стоны, скорбь, как дрели.
Неловкость ноши, тяжесть цели,
тоска покинутой качели,
печаль дождя и вой метели,
и свет, забрезживший в тоннеле.
Молчанье под минор камина,
винА, не выпитые вИна,
гул крыльев, вяжущая тина,
мечты, стихи,