появляется еще одна хитрая и изворотливая фигура, беспокоящая меня все больше и больше.
– И кто же это, Ваше Величество?
– Некий Саладин, один из местных лидеров. Крепок телом, остер умом, превосходный политик и дипломат. Нуреддин стар, а сыновья его погрязли в роскоши и разврате. Их поступки мотивированы жадностью, а не здравым смыслом. Саладин же только и ждет момента, когда сможет предъявить свои права. Даю вам сотню к одному, что если дела и дальше будут проистекать именно так, как сейчас, через пятнадцать-двадцать лет дадский халифат соединится с египетским и выбьет крестоносцев со Святой земли.
– Грядет новый крестовый поход, Фридрих?
– Да, Морис. Много славных воинов поляжет на полях сражений, умерев по глупости военачальников, но не за крест и стяг. И знаете почему?
– Догадываюсь, – де Сюлли пригубил вино. – Основные силы, которые Святой Престол может призвать к походу, стоят под знаменами идиотов. Кто будет через пятнадцать лет королем Франции после Людовика Седьмого? Филипп Второй – сноб и бездарность. На английский же трон прочат Ричарда, сына Генриха Второго. Ричард воин, но не стратег. Он может идти в строю, рубить врагов во имя Святого Престола, но командовать отрядами, и уж тем более армией ему не дано. Любой мальчишка смекалистей Анжуйского в разы.
– И кто же сможет противостоять неверным?
– Вы, Ваше Величество.
Фридрих покачал головой и густо, басовито закашлялся в кулак.
– Я слишком стар для этого, мой друг, – откашлявшись, молвил он. – Мой ум уже не столь остер, рука не столь верна. Все мои друзья и соратники, видя увядание на моем челе, выйдут из игры. Сейчас мои позиции крепки, но что будет через десять лет? Скажите мне, Морис?
Дверь в просторный зал вновь отворилась, и на пороге появился третий участник встречи. Серые безмолвные тени в сутанах заскользили вокруг него, не давая ни малейшего шанса опасной случайности. Закованные в железо кавалеристы при входе приосанились, и даже гильдийцы, зябко кутавшиеся до этого в свои кожаные черные плащи, склонились в почтении.
– Мой старый враг, – встав с кресла рыжебородый прошествовал на встречу вошедшему, и встал перед ним скрестив руки на груди. – Скажи мне кто-нибудь что я, король Германии Фридрих, начну ручкаться с Римско-Католической церковью, я бы посадил его на кол.
– Поражение от Ломбардской лиги все еще не дает вам покоя, смутьян, – тихо прошипел вошедший.
В зале повисло неловкое молчание. Языки пламени плясали на трещащих и выбрасывающих снопы искр поленьях, половицы под ногами монахов, окруживших Папу, синхронно скрипнули. Бойцы приготовились защищать и убивать, и только окрик наследника Престола Святого Петра удержал их от атаки.
– Ваше Высоко Преосвященство, Ваше Величество, – подскочил к Папе до этого стоявший в стороне епископ. – Разве вы забыли, дело наше настолько богоугодно, что мы обязаны забыть о прошлых распрях и территориальных претензиях.
– Вы правы, мой друг, –