хмурил крылатые, колосистые брови купец, но сердца на Лазутку не держал. Лихолетье на Руси, может, зять и прав. Одно странно: зять ни в какую не хочет говорить, где отсиживается Олеся с внуками.
– И чего таишься? Я ведь тебе не чужой, к соседу языком трепать не побегу.
– Береги бровь, глаз цел будет, – ввернул Лазутка. – Настанет время, все узнаешь.
Если бы у Петрухи-бортника жила одна Олеся, Лазутка бы не стал скрытничать. Но теперь на заимке Петрухи выросла целая беглая деревня, поэтому лучше держать язык за зубами.
– Я ведь к тебе с просьбой, Василий Демьяныч. Помощь нужна.
– Коль что внукам аль Олесе – всегда готов. Сказывай!
– И внукам, и Олесе, и мне на расходы. Три гривны серебра.
– Три гривны? – ахнул купец. – Деньги немалые… Коль ребятенки обносились, так я и без денег одежонку дам. Я, чай, купец, товаришко имею. И для Олеси обнову из Новгорода привез. И летник, и сапожки на меху, и добрый кожушок для зимы. Забирай без всяких денег, Лазутка.
Скитник попал впросак: надо было похитрее о деньгах спрашивать. Пришлось изворачиваться:
– За наряды спасибо, Василь Демьяныч. Кожушок непременно Олесе захвачу. Но мне нужны живые деньги. Именно три гривны. Ты не удивляйся и не переживай, деньги я тебе верну. Слово даю.
– Аль опять к боярину Корзуну побежишь, своему благодетелю? Вот бы и попросил у него, не откажет.
– Не откажет, но к боярину я за деньгами не пойду. Я к тебе пришел, Василь Демьяныч… Ну а коль не при деньгах – извиняй.
Лазутка вышел из-за стола и нахлобучил шапку.
– Не суетись! – строго прикрикнул купец и, ничего не сказав зятю, пошел в опочивальню. Вернулся с деньгами.
– Получай свои гривны, хотя и темнишь ты, Лазутка. Не был бы мужем Олеси, и единой монеты не дал бы.
– Так я знал, чью девку красть, – рассмеялся Скитник.
Один из холопов донес:
– Лазутка Скитник в городе, боярин. Ныне у своего тестя остановился.
Не показывая холопу своего удовлетворения, Неждан Иванович сухо приказал:
– Ступай вспять. Когда Лазутка выйдет, молви, что боярин Корзун ждет по важному делу. Но чтоб не на глазах купца.
Где-то через час Лазутка оказался в покоях боярина. Выслушав Неждана Ивановича, Скитник надолго ушел в себя, и боярин никак не мог истолковать, почему надолго замолчал этот мужик – ямщик, плотник, кузнец, пахарь, воин, чьи богатырские руки свычны к любой работе. Конечно, он понимает, какой груз ответственности ложится на его плечи, но думка его наверняка не об этом а, о чем-то более затаенном и глубоком.
– Все, кажись, выполнимо, боярин, – и оружейных мастеров разместить, и рудные места показать, и древоделов подобрать.
– Тогда в чем закавыка?
– А закавыка в том, боярин, что один Ростов погоды не сделает.
– Выходит, одному Ростову и замышлять нечего?
– Нечего, боярин! – веско произнес Лазутка. – На оные тайные поселения надо многих князей подбить, иначе