примешался густой, горьковатый дух табака.
– В этой школе собраны все подряд. Сироты, у которых зрение не такое уж и низкое, ну дальнозоркость там, близорукость. С их глазками и в обычной школе учиться можно. Их сюда из детских домов свозят, чтобы меньше ртов кормить. А ещё, в нашей альма-матери томятся хулиганы, стоящие на учёте в детской комнате милиции, и все те, кого в обычные школы не взяли, кто не может справиться с программой, не усваивает её и всё тут. Заботливым родителям в специализированные школы своих детей отдавать стыдно, да и какие дипломы они там получат? А здесь и не стыдно, и программа, как нормальной школе, ну если только слегка растянутая. Выучатся, получат зелёную корочку и пойдут в ПТУ.
Голос Сони звучал холодно, звонко, словно кусочки льда в стакане, что выдавало в ней сильную, уверенную в себе личность. Таких людей я всегда немного побаивалась, они давили на меня своей холодной энергией ледяным спокойствием и непререкаемостью тона, но в то же время и восхищалась ими.
– А Ленуся? – спросила я, понизив голос. Кто знает, может, она где-то тут, по близости на перекур остановилась.
– Ленка Сундукова была исключена из трёх школ подряд за неуспеваемость и хулиганство. Но директриса нашего интерната – подруга её тётки. Вот это чудо к нам в посёлок из областного центра и привезли. Здесь же, Сундукова считается королевой школы, встречается с внуком директрисы. Ох, и стерва же она. Училки и воспитки ни с Лапшовым младшим, ни с Ленкой лишний раз не связываются, боятся, уж очень директриса любит своего внучка, а работы в посёлке нет. Вот учителя за свои места и держаться. Здесь и огород, и столовая, из которой можно продукты вынести. У педогогов тоже дети есть, и они кушать хотят. А на то, что нам вместо мяса дают требуху, кашу варят на воде, а вместо салата кидают кусочек морковки, всем наплевать Не жрать же мы сюда приехали, верно? Ну да хрен с ними со всеми, главное – от Ленки и её Егора подальше держись. Хотя, их компашка считается элитой школы. Ещё бы, Лапшов в местной группировке состоит, Ленка- его тёлка, как он сам её называет, Надька Казакова- дочь какого-то барыги. Я не вижу, но говорят, у неё самые модные шмотки. Так что каждому хочется к их компании примкнуть, музон с ними послушать, выпить или травки курнуть за их счёт, разумеется, видак вместе с ними посмотреть.
– А что бабушка пускает к себе друзей своего внука?
– Нет, конечно! Лапшов приносит и видак и кассеты. Избранные, после отбоя, собираются в комнате отдыха, запираются там и смотрят, и боевики, и ужасы, и порнуху. Какой-то кошмар, скажу я тебе, все нашей элите в рот смотрят, чтобы это право заслужить, подлизываются, боятся. А ведь, по сути кто они? Быдло! И ни какая не элита.
Каждое слово Сони било по голове маленьким, но увесистым молоточком, делая меня ещё ниже, ещё ничтожнее. Как же я мало знала о жизни? Хотя, к чему себя обманывать? Я не знала о ней ничего! И вот теперь, слушая рассказ о месте, куда прибыла учиться, удивлялась и недоумевала, чувствуя себя дикарём, появившимся из далёкой отсталой африканской страны.
– А сама ты их не боишься?
– Вот