глупые назойливые птицы (ему они тоже балкон обгадили). Все вокруг застыло, менялась только окраска. Песчаная дорожка – и та порозовела.
Клетчаб еще не дошел до конца аллеи, когда его схватили за горло, одновременно заломив правую руку. Он рванулся, но не смог вырваться из этой мертвой хватки. Пытаясь освободить руку, потерял драгоценные секунды: пальцы напавшего сзади врага пережимали сонную артерию, и он… не успел… ничего…
Окружающая среда слегка покачивалась. Где-то рядом тяжело плескала вода. Очнувшись, Клетчаб обнаружил себя связанным по рукам и ногам. Кляпа нет, но на лице тряпка – плотная светлая ткань, сквозь нее просвечивает солнце, а больше ничего не видно. По звукам и по качке Луджереф определил, что находится на каком-то судне. Вероятно, в море.
Кто?.. Вроде бы он никому не задолжал, и смертных врагов у него нет… По крайней мере, среди людей шальной удачи, цепняки и тупаки не в счет. Или все-таки в счет?
Неужели Мефанс цан Гишеварт и Ксават цан Ревернух хотят вернуть свои проигранные денежки? Вот жлобы… А может, Марго?.. Она такая оторва, с нее станется…
Он начал перебирать в уме всех, кто мог иметь к нему претензии, но тут тряпку сдернули. В глаза ударило солнце. Громадное сияющее небо, сверкающее море – ага, угадал.
Лежал он на дощатой палубе, и над ним стоял Банхет. Вот уж на кого Луджереф совсем не рассчитывал.
Нелепый костюм с зонтиками Банхет сменил на брезентовые штаны и рубашку свободного покроя. Волосы, раньше зачесанные назад, прилизанные, теперь растрепались и падали на лицо.
Значит, все-таки Марго, понял Клетчаб. Где она сама – в каюте под палубой?
Банхет смотрел на пленника с безмятежным интересом, как будто чувствовал себя хозяином положения. Луджереф решил, что этот доходяга еще поплатится. Впрочем, сейчас тот не производил впечатление доходяги: худощавый, но ловкий и уверенный, равновесие сохраняет без заметных усилий, словно морская болтанка ему нипочем. Плечи, прежде напряженные и сутуловатые, непринужденно расправлены. Однако разительнее всего изменилось выражение лица. Черты те же, но теперь это лицо человека независимого, хладнокровного, много в чем искушенного, и в глубине глаз притаилась насмешка. С обладателями таких физиономий Луджереф избегал связываться.
Как будто Банхета подменили.
«Цепняк! – вспыхнула догадка. – Или частный шпик, провокатор. Кто же это заказал меня упечь?»
– Я иллихейский полноправный гражданин, и по закону имею право на адвоката. Иначе имею право подать жалобу в имперскую прокурорскую коллегию.
Банхет ухмыльнулся.
– Где я тебе в море адвоката возьму?
– Как арестованный законопослушный гражданин, я настаиваю на соблюдении всех законных формальностей!
Уголовно-процессуальный кодекс Иллихейской Империи Клетчаб знал назубок. Это была единственная книжка, которую он прочел от корки до корки.
– Ты не арестован. Ты похищен. Какие тут могут быть формальности?
– Хочешь