отказать. На «Динамке» он был веселый, вольный, он сам диктовал условия взрослым людям и даже шутил над ними. Здесь было совсем другое дело, и Чику стало его жалко.
– Давай я половлю? – предложил Чик.
– А ты сможешь? – спросил Керопчик.
– Я на «Динамке» дно достаю, – похвастался Чик.
– Ну, давай прыгай, – сказал Керопчик без особой веры в Чика.
Чик подошел к краю скалы, обращенному к морю, и приготовился прыгать.
– Справа будет острая свая – не порежься, – сиплым голосом сказал мальчик, не отрывая подбородка от скалы.
– Хорошо, – сказал Чик и прыгнул в воду.
Вынырнув из воды, он подплыл вплотную к скале, набрал воздуху и нырнул. Чик считал себя неплохим ныряльщиком. Особых достижений у него не было, но все-таки он доставал дно на конце «Динамки» и мог в длину пронырнуть около двадцати пяти метров.
Нырнув, Чик увидел подводную часть скалы, поросшую морской травой. Трава эта в ритме движений волн колыхалась. Колыхнется – раздуется и снова опадает, колыхнется – раздуется и снова опадает.
Между колыхавшимися пучками травы мелькнули морской карась и маленькая рыбка зеленуха. Чику показалось, а может, так оно и было на самом деле, что карась, стараясь остаться не замеченным Чиком и думая, что тот его не видит, колыхнулся вместе с пучком травы, за которой он прятался.
Чик знал, что морская трава крепко держится за поверхность скалы, и, ухватывая пучки этой травы и перебирая руками, стал погружаться в глубину. Таким нырянием он надеялся сохранить силы и подольше остаться под водой. Руками, хватающими пучки травы, он чувствовал острые края мелких мидий и уходил все глубже и глубже, надеясь добраться до крупных мидий.
В то же время он внимательно смотрел налево от себя, боясь неожиданно напороться на острую сваю. Но сваи не было видно. Трава внезапно кончилась, и Чик отпустил ее, не успев перевернуться, и его как-то само собой выбросила на поверхность выталкивающая сила моря.
Чик старался отдышаться, а Керопчик сверху глядел на него своими козлиными глазами. Он ничего не спросил, потому что и так было видно, что Чик плоховато нырнул.
– Что-нибудь достал? – спросил один из парней, сопровождавших Керопчика.
– Хоть вынырнул – и то хлеб, – сказал Керопчик.
Чик снова нырнул. На этот раз он решил, опять держась за траву, дойти до того места, где она кончается, но не бросать ее, а, еще держась за нее, перевернуться вниз головой и дальше нырять собственными силами.
Так он и сделал. Продолжая держаться за траву, он перевернулся и нырнул дальше. В полумгле он заметил несколько свай, торчащих в воде, и конец одной из них напоминал острый край свежеразбитого оконного стекла.
Не дай бог напороться, подумал Чик и, ухватившись за другую сваю, неприятно колющую руку мелкими мидиями, несколько раз перебрав руками, ушел по свае вглубь, в темноту.
Руками он чувствовал, что свая здесь обросла более крупными мидиями, и попробовал выдернуть одну. Но он даже не смог ее расшатать.