барахлит.
Кобб отпустил кнопку и посмотрел на Тора:
– Говорят, кадет, ты в этом году получил наивысшую оценку на тестировании.
– Мне так сказали, сэр. Меня вызвали, адмирал вручила мне награду и все такое. Извините за опоздание. Я не хотел, особенно в первый день. Я чуть не умер, когда…
– Довольно. – Кобб взмахом руки указал ему на стул. – Не испытывай мое терпение, сынок.
Тор радостно уселся, но потом увидел меня на другом конце комнаты и энергично показал мне поднятый большой палец. Мы это сделали! Мы оба каким-то образом справились, причем Тор стал первым – офигеть можно! – так что, по крайней мере, для него тест был честным.
Кобб прошел к кабине, где сидел Зараза, потом что-то переключил на боку приделанного спереди ящика. Кабину окружил ореол света – безмолвный и мерцающий, похожий на светящийся пузырь. Внутри Зараза быстро прошептал тихую, но слышную молитву Полярной звезде. Я подалась вперед.
– Это может дезориентировать, – сказал Кобб, подключая устройство Артуро, потом Неда. – Хотя имитация не воспроизводит условия полета полностью, замена вполне приемлемая.
Я напряженно ждала, пока он двигался по кругу, подключая все кабины одну за другой. Никто из кадетов не удержался от проявления восторга: кто-то ахнул, у кого-то даже вырвалось «Ух ты!». Когда Кобб отвернулся от последней пустой кабины и пошел к доске, у меня чуть не разорвалось сердце.
Потом он словно вспомнил что-то и оглянулся на меня.
Я чуть не лопнула от ожидания.
В конце концов Кобб все-таки кивнул мне, указывая на последнюю свободную кабину. Я вскочила с места и забралась на свое кресло, пока Кобб не включил ее. Меня окружил свет, и в мгновение ока я словно бы очутилась внутри кабины истребителя класса «Поко», стоящего на стартовой площадке рядом со зданием школы. Иллюзия была такой невероятной, что я ахнула, а потом высунула руку за «фонарь» кабины, просто чтобы убедиться. Когда моя рука коснулась голограммы, та распалась на крохотные светящиеся точки, похожие на падающие пылинки.
Я отдернула руку, а потом стала изучать панель управления: рычаг тяги, щиток с кучей кнопок и сферическую капсулу для правой руки. Это был шар, куда помещалась ладонь, с выемками для пальцев и нажимными кнопками на концах.
За пределами голографического фонаря кабины я видела остальные «корабли», выстроенные рядом с идеально воспроизведенным изображением Альты. Я даже могла поднять голову и увидеть небо, смутный рисунок пояса обломков… да вообще все.
В небе возникло усатое лицо Кобба, словно кого-то из самих Святых, когда он влез внутрь голограммы, чтобы что-то мне сказать.
– Тебе нравятся эти ощущения, кадет?
– Так точно, сэр! – ответила я. – Больше всего на свете.
– Отлично. Смотри не лишись их.
Я посмотрела ему в глаза и кивнула.
Кобб отступил.
– Ну ладно, кадеты, не будем терять время, – сказал он; его голос исходил словно из ниоткуда, отчего создавалось ощущение потусторонности