На вид лет шестьдесят; зимой она носила угги, а летом – лёгкие плетёные белые сапожки, в которых шастает вся Москва. Частенько ей приходилось не по одному разу звонить Виту и напоминать об оплате аренды. И каждый месяц эта история повторялась. Тётка имела здоровое чувство юмора, поэтому междоусобиц не развивалось.
Квартира начиналась большим светлым коридором с дыркой в стене, отделявшим зал от прихожей. Там же стоял большой сундук, на дне которого валялась мелочь; мы играли в покер на эти деньги. За белой стеной располагалась, вроде как, гостиная. В ней жил Вит. Это самая большая комната в квартире, в середине её стоял огромный белый рояль. Каждый из нас хоть раз, но играл на нём, да и всех тех, кто сюда когда-либо приходил, он задевал своим великолепием. Здесь же был телек, поэтому фильмы мы смотрели только тут и почти всегда вместе, за исключением Ясона, который не так давно разочаровался в наших киношных вкусах…
Когда Ясон подошёл к подъезду, уже окончательно рассвело. Он мечтал попасть в душ, чтобы смыть с себя проклятую липкую жару – свежий воздух по отношению к ней оказался бессильным.
Так прошёл очередной или внеочередной вечер понедельника.
Каждый звонок выносить становилось всё тяжелее. Кэсли постоянно находилась в ожидании. С минуты на минуту должен был появиться Скит, но это длилось так давно, что никто из её друзей, знакомых и близких не верил, что это когда-нибудь произойдёт. Скит давал невыполнимые обещания приехать. Общаясь с ним по мобильному, Кэсли всё чаще плакала, но потом, в один момент, она как будто оставила саму идею его приезда, продолжала двигаться вперёд, заниматься какими-то внезапно появившимися делами.
– Что ты будешь пить?
– Не знаю, а ты?
– Шампанское?
– Пожалуй. У меня есть гашиш, немного.
– Отлично, у меня тоже. Фрукты? Семечки, чипсы?
– Давай, давай, я только за, фрукты и семечки – замечательно.
Кэсли и Герд продвинулись к кассе.
– Денег дать тебе?
– Давай, разделим бюджет тусовки.
Кэсли сняла кеды и прошла в комнату. Сегодня спокойную и чистую.
– Можем пару плёнок последних посмотреть на мониторе, чтобы оценить полностью.
– Только сначала я шампуня хлебну.
– Ну, конечно же. А я бы голову помыл. Какая майка у тебя! Мы её запомним.
Обычная женская маечка-распашонка на тонких лямках, чёрная, без рисунков. Мило смотрелась с узкими синими джинсами. В коридоре Кэсли забрала с книжной полки какую-то дурацкую шляпу с сердечками и надела её. Герд начал ее фотографировать, а потом подошёл и обнял, вдыхая запах волос.
– Не жалеешь, что дома остались? Могли бы с друзьями повисеть.
– Да вроде бы нет, дома с фильмами и едой мне нравится больше.
Они просматривали фото, практически после каждого снимка слышался звон бокалов, Герд радовался как ребёнок. Кэсли нравилось за ним наблюдать, он выглядел искренним. Возможны ли