вы вряд ли увидели бы в них сочувствие. На лице у него была повязка.
В дряхлую шапку на земле упало несколько монет, и сидящая за ней женщина вздрогнула. Она дремала. Рассвет давно миновал, а судя по догорающему метрах в пяти-шести костру, который уже бросили «соседи», времени было не меньше семи утра. Женщина попыталась неторопливо подняться, но у неё ничего не вышло, она снова приземлилась на зелёную подстилку из потёртого бархата.
Сверху коричневой флисовой куртки, на несколько размеров больше нужного, была надета стёганая жилетка, из внутреннего кармана которой женщина достала маленький пакетик и аккуратную трубку, выглядевшую как драгоценность. Она бережно забила в неё щепотку табака. Опустив трубку на землю, она начала рыться во всех карманах, ей мешали длинные рукава, которые постоянно спадали на пальцы. Наконец, спички нашлись, и она снова потянулась к трубке. Женщине пришлось немного привстать, и край рукава, вернувшийся на запястье, оголил молодые тонкие белые пальцы. На одном из них блестело золотое кольцо с сапфиром.
Она поднесла трубку ко рту и крепко втянула горький дым, глядя в мутное небо, пытаясь увидеть в нём хоть какую-то идею. В этом случае ей удалось бы создать в своей голове несколько впечатлений, которых у Кэсли не было уже много лет. Она жила лишь на рефлексах: память превратилась в запаянную консервную банку, прежний полёт мысли остановился. Глядя перед собой, Кэсли совмещала в дуальном взгляде сразу несколько измерений, а человеческие эмоции стали ей чужды. Иногда она видела картинку из прошлого, слабое мимолётное изображение, по сути пустое, потому что растянуть маленькую светящуюся точку своего сознания во что-то полноценное ей так и не удавалось.
Она смотрела в небо с горящей трубкой в зубах.
2
Перемены
Под шелушившимся зданием Управления собралась толпа в яркой одежде. У кого-то на голове пестрел розовый ирокез, у кого-то две дьявольские дуги-косички, выкрашенные в сине-зелёный цвет, другие привлекали обилием железа в губах, щеках, носу, слышался хохот. Было их человек тридцать. В сторонке от стаи, но, несомненно, своя, стояла девушка Кора. Прямые рыжие волосы до линии лопаток, сегодня не собранные в хвост. Мягкие, но негустые, с ароматом манго, который при дуновении ветра попадал в воздушный поток и доносился до каждого в толпе. За шторой волос в мочках её ушей блестели красные металлические пластины.
Кора любила молчать, показывая свои ответы большими серыми глазами. Эта привычка не относилась разве что к её брату Скиту, с которым они то и дело ссорились.
Она не была вожаком и за идеи никакие не выступала. Сюда Кора пришла поддержать своего парня Бору. Он-то и был вожаком.
На северном склоне стоял особняк. Он не был гордым, не был средневековым, не был пустым и важным тоже не был. В нём жила нормальная семья, редкая в сегодняшние времена. Папа-чиновник, мама-парикмахер, Скит-сын и Кора-дочь.
Родительское