явно плавали вверх брюхом. И морщины, морщины.
Когда-то, казалось бы совсем давно, когда еще дяди Жоры не было и в помине, я у мамы спросил, откуда берутся у тетенек морщины. Она ненадолго задумалась. Потом сказала, что у ученых много всяких теорий на эту тему, я аж рот разинул от этого слова. Надо же «теория»! Мне оно еще не попадалось на тот момент. Так вот, мама сказала: «Мне кажется, морщины эти появляются от того, что эти женщины слишком много пережили, что так сильно сжимали зубы, пытаясь справиться с горем и бедами, обрушившимися на них. Поэтому это и оставило вечные следы на их лицах». А сейчас ее лицо словно кричит о том, сколько горя пережито. Я молча развернул кресло и покатил к окну. Она просто смотрела на меня – как собаки побитые смотрят. Не то чтобы я много видела собак таких, только в фильмах. Но взгляд был именно такой. Она ничего не сказала, потрепала меня по голове и молча ушла. В спальне сидела тихонько-тихонько, пока не пришел дядя Жора и не достал из пакета бутылку.
Глава 3
Ушедшее.
Шедшая по двору девочка была такой невероятно красивой, что пересыхало в горле от волнения и хотелось плакать от нахлынувших чувств. Мальчишки шептались, что она – дочка того полковника, что недавно переехал. Того полковника, который спас город. Они квартиру получили в их доме, в наконец-то законченной половине. Полдома давно построили, сдали и заселили, а полдома тянули. И вот теперь новые жильцы въезжают. Отец Горика, Лев Борисыч, шутил, что надо бы зазнакомиться с полканом, пригодится такое знакомство. А то и поженить детей, чтобы сына от армии отмазать – ну, шутил, когда трезвый был. Когда же был «навеселе», так сказать, то молча смотрел с балкона побелевшими от непонятной злости глазами на удачливого соседа, которого привозили и увозили на машине, у которого была такая жена, как вот на фотках в журналах печатают, который, наконец, общенародный герой. Ага, «ерой, мать твою». Тут он даже зубами скрипел. Но, если спросить – отчего зол так, чем незнакомый сосед насолил – и ответить внятно не сможет. Дочь же у полковника… Ах, до чего хороша девчонка! Глазищи в пол лица, необычные, какие-то ярко-серые, фигурка точеная, густющие волосы цвета золотистых колосьев… Поженить… Легко сказать… Не чета их семья этим, новеньким. Здороваются, улыбаются, да пятками чуешь, что другие они. Не интересно им выпить да закусить, чем бог послал, желательно за чужой счет, соседей обсудить, поганенько пошептаться про чужих жен-мужей, кто чем живет, кто-где ворует, правительство какое сволочное досталось. Этот полкан еще помогал им, ворюгам-политиканам.
Полкановская семья вся – ведут себя, словно и не чета соседям. Разглагольствуют про всякие фильмы, да книжонки, оперы, спектакли и прочую чушь. И фильмы-то не те, что по телеку показывают, нееет, так и мелькают всякие там «лауреаты», да «номинанты», а то про музыку, да стихи, да всякую науку начнут вещать – и вовсе свет туши. Однажды стоял