отличишь. Век воли не видать!
– Сидел? Тихонько спросил я дядю Васю.
– Ну, – ответил он без выражения.– Пять лет. Жену с любовником поймал прямо дома у себя. Шофером тоже был. Из рейса на два дня раньше приехал.
Любовнику дал по башке. Тазиком для мытья полов. Вырубил. Потом взял нож и отпилил.. – .– ему напрочь. А жену просто за волосья оттаскал, вытащил на улицу и в кадушку полную по пояс её засунул. Подержал пока она не обмякла, вытащил, на колено положил пузом, воду из неё выдавил. Задышала. Отсидел, приехал обратно во Владимировку, но к жене не пошел. В сельсовете упросил направить его пастухом на выгон. Вот и попал сюда. Два года работает. Парень хороший. Шофер нормальный был. Жалко пацана.
Дядя Вася поднялся, потянулся.
– Пощли купаться. Грязные, пыльные. Пошли.
Каспийская низменность почему-то низменностью не выглядит. Ну, просто немного наклонена земля в сторону моря. Вся она, земля низменности, описанию не поддается. Слов таких нет, чтобы точно выразить её великолепие. Поверьте на слово: если есть дорога в Рай, то она выглядит именно так. Начинаясь за полсотни километров от будки, в которой ждет праведников святой Пётр. В Каспии, ясное дело, рая не было. Но разнотравье, разноцветье цветочное, трава переливчатая, высокая и приземистая, песок прибрежный, бархатный и золотистый, камышитовый лес на левом бегу, качающий коричневыми, похожими на сигары головками – всё это, перенасыщенное криками чаек, пением веселых птиц в траве и в воздухе, ароматами трав, цветов и самого морского духа, близкий вход в Рай всё же напоминало.
Мы разделись. Бросили все свои шмотки на песок и пошли в воду.
– Поплыли! – приказал дядя и нырнул. Голова его появилась над водой метров через двадцать. Я тоже нырнул и ничего не понял. Что-то подняло меня обратно на поверхность, хотя нырять я умел не хуже любого взрослого.
– А!! – заржал дядя мой весело и беззлобно.– Он же нырять-то не могёт. Или лёгкий такой, не ел давно ничего! Ну, тогда хоть плыви как щепка, доски огрызок.
Я поплыл и тоже не мог уловить, что со мной происходит. Я понимал, что плыву, но при этом не трачу никаких усилий. Отмахал руками всего раз по десять каждой, а проплыл столько, будто сделал не менее сотни гребков.
– Теперь просто лежи на воде. Руки-ноги в стороны, и лежи.
Я лег, не набирая воздуха и не шевелясь. Снизу что-то поддерживало меня. Я опустил руку, проверил. Ничего внизу не было.
– Это соленая вода! – крикнул дядя Вася. – В соленой любой предмет легче становится в десять раз. Ты сейчас вообще граммов сто весишь. А я килограмм. Но и килограмм в воде должен потонуть. Правильно? А я вроде как шина, надутая воздухом. Тот же килограмм, но утонуть уже не может.
– Что, совсем нельзя никак потонуть в море? – я так удивился, что вообще забыл про воду, в которой лежал как на пружинной кровати.
– Потонуть и в луже можно, – дядя Вася подплыл ко мне. –