потом в городскую кустанайскую церковь возле базара – на венчание. За ними в совхозном автобусе пойдет кортеж сопровождения, набитый счастливыми родственниками, а за автобусом покатятся ещё три грузовика с сочувствующим народом, состоящим из друзей «молодых», тоже парадно одетых, из взрослых знакомых родителей, которым трястись в кузове было поперек горла, но зато привычно. Тогда в основном так и ездили те, кого не втиснули в кабину. ГАИ никогда не было на трассе, а в городе о такой службе слышали только водители, но никогда не встречались.
Вот отбарабанят они там все официальные процедуры и прямо из-под венца рванут к столу. Поскольку ни в ЗАГСе, ни в церкви невозможно полноценно вдохнуть в прямом смысле пьянящий дух свадьбы. Дух этот создаётся только смесью запахов горячих и холодных закусок, браги, пробивающейся хлебным вкусом даже через закрытые фляги, стенаниями гармошки и пьяных певцов казачьих песен. Да ещё жуткими, как выстрелы из-за угла, внезапные пьяные вскрикивания «горько», драками от баловства мозгов в задуревших юных головах, «кражей» невесты, которая вообще-то после ЗАГСа уже жена, зачем воровать жену? Ну и шумными матерщинными стычками старых друзей-соседей, которым невозможно и не за что было полаяться на трезвый ум.
Вечером, когда друзья молодоженов засядут на посиделки, эти обязательные «мальчишники-девишники» с бражкой вместо чая и салом вместо кренделей, мне бы лечь пораньше да выспаться на неделю вперед. Ведь не зря же дядя мой изменялся в лице в сторону приятного, но всё же отвращения от грядущего и неизбежного семидневного запоя. Что я и сделал. Часов в девять вечера залез к деду Паньке на печку, пристроился на краю овечьего тулупа возле стенки и стал считать баранов до тысячи, чтобы уснуть. Где-то на десятом баране дед проснулся, обстучал меня вслепую со всех сторон и спросил сонно:
– Славка, ты што ли, подлец малой?
– Ну не баба Фрося, ты ж пощупал! – удачно сострил я, после чего сразу получил щелбан по затылку. И пока удивлялся, как это одноглазый Панька, да ещё в темноте, не промахнулся. И вот как-то с этими раздумьями и заснул.
Это был редкий своевременный правильный мой поступок, хоть и неосознанный. Поскольку следующий день с самого раннего утра не пришел, не наступил, а влетел как сумасшедший в лице дяди Гриши Гулько и заорал:
– Малозёмовы, вашу мать! Чай не выходной! А ну, на работу все. Сегодня я главный!
Мы, вздыхая и кряхтя, сползли с печки, а бабушка с кровати.
– Гришка! Чего надрызгался поутру!? – Зашипел на него мой дед. – Как управляться будешь?
– Поговори мне, мля! – ответил дядя Гриша и на всякий случай, зная Паньку, шустро покинул хату на одной натуральной ноге и на одном деревянном «копыте».
Праздник начался.
Машины с молодоженами и толпой особо ценных гостей стояли на старте возле дома жениха на середине дороги, которую мы ещё не успели перегородить. Дожидались