Дживс и феодальная верность. Тетки – не джентльмены. Посоветуйтесь с Дживсом! (сборник)
к нам – это как раз в ее духе. Как-то раз она даже пригласила свою сестру Агату И кстати о Далии, Берти, мой мальчик, она внушает мне беспокойство.
– Тетя Далия внушает беспокойство?
– Крайнее. Мне кажется, она чем-то больна. Ты ничего странного в ней не заметил, когда приехал?
Я немного подумал.
– Да нет как будто бы. Она показалась мне такой же, как всегда. В каком смысле – странного?
Он озабоченно взмахнул сигарой. Они с моей престарелой родственницей – любящая и дружная чета.
– Вот, например, только что. Я заглянул к ней спросить, не хочет ли она прогуляться вместе со мной. Она ответила, что нет, она когда выходит в сумерки, то обязательно наглотается мошек и комаров и прочей гадости, и они ей могут повредить, тем более после сытного ужина. Мы с ней спокойно и мирно переговаривались о том о сем, как вдруг она как-то вся обмерла.
– То есть упала без чувств?
– Н-нет, этого я бы не сказал. Она осталась стоять, но покачнулась, прижала ладонь ко лбу. И сделалась бледной как привидение.
– Странно.
– Очень. Меня это обеспокоило. У меня и сейчас на душе неспокойно.
Я задумался.
– Вы не могли что-нибудь такое сказать, что ее расстроило?
– Исключено. Я обсуждал с ней этого парня Сидкапа, который приезжает завтра ознакомиться с моей коллекцией серебра. Ты его не знаешь?
– Нет.
– Он, конечно, осел скудоумный, – сказал дядя Том, он почти всех людей своего круга считает скудоумными ослами, – но в старом серебре, драгоценностях и всяких таких вещах разбирается, говорят, неплохо. И вообще он, слава Богу, у нас только отобедает и уедет, – прибавил дядя Том со свойственным ему гостеприимством. – Но я говорил о твоей тете Далии. Так вот, она покачнулась и сделалась бледной как привидение.
По-моему, она слишком перегружена. Этот ее журнал «Пеньюар светской дамы», или как бишь он называется, выпил из нее все соки. Совершеннейший вздор. Зачем ей издавать какой-то еженедельник? Буду от души рад, если она сумеет продать его этому типу Троттеру и наконец освободится, потому что он не только выматывает все силы у нее, но еще и обходится мне в немалую сумму, чтоб ему. Траты, траты, траты без конца.
После этого дядя Том еще горячо высказался на тему о подоходном и добавочном налогах и, назначив мне скорую встречу в хлебной очереди для неимущих, пошел дальше и исчез во тьме. А я, прикинув, что час уже поздний и, пожалуй, можно без риска вернуться в дом, направился в свою комнату.
Там я стал переодеваться ко сну, а сам не переставая думал про то, что только что услышал. Непонятно. За ужином мне, конечно, было немного не до того, но все-таки я бы наверняка заметил, будь у моей тети болезненный вид или вообще что-то в таком духе. Насколько я помню, она со всегдашним азартом и огоньком уписывала все, что значилось в меню. И однако же дядя Том сказал, что она побледнела как привидение, что при ее обычном румянце требовало бы немало специальных усилий.
Странно, чтобы не сказать – загадочно.
Я все еще размышлял