заклеил место укола пластырем и развернул Люка лицом к белой стене.
– А теперь закрой глаза.
Люк послушался.
– Слышишь что-нибудь?
– Например?
– Перестань задавать вопросы и отвечай. Ты что-нибудь слышишь?
– Если бы вы помолчали, может, и услышал бы.
Тони умолк. Люк прислушался.
– Кто-то прошел по коридору. И еще кто-то засмеялся – Глэдис вроде.
– Больше ничего?
– Ничего.
– Что ж, прекрасно. Теперь сосчитай до двадцати и открывай глаза.
Люк сделал, как ему было велено.
– Что ты видишь?
– Стену.
– Больше ничего?
Люк подумал, что Тони имеет в виду те самые точки. Как увидишь их, сразу говори. Если не видишь – тоже говори. Не ври. Им все известно.
– Нет, больше ничего.
– Уверен?
– Да.
Тони хлопнул Люка по спине: тот от неожиданности подскочил на месте.
– Ладно, приятель, мы закончили. Сейчас дам тебе льда – приложишь к уху. Хорошего дня!
Глэдис поджидала его у двери в кабинет B-31. На ее лице сияла профессиональная улыбка.
– Ну как ты, Люк?
Тони ответил за него:
– Все прошло отлично. Парень – молодец.
– Моя школа, – почти пропела Глэдис. – Хорошего тебе дня, Тони.
– И тебе, Глэд.
Она повела Люка обратно к лифту и всю дорогу что-то щебетала. Он ее не слушал. Рука почти не болела, а вот к уху действительно пришлось приложить лед – оно неприятно пульсировало. Пощечина была в сто раз больнее. По множеству причин.
Глэдис сопроводила Люка по зеленому шлакоблочному коридору мимо постера, под которым сидела Калиша, и мимо постера «ЕЩЕ ОДИН ДЕНЬ В РАЮ» в чужую комнату, которая выглядела точь-в-точь как его.
– А теперь – свободное время! – воскликнула Глэдис, словно объявляя суперприз.
Впрочем, перспектива остаться наконец в одиночестве действительно очень обрадовала Люка.
– Тебе сделали укол, да?
– Да.
– Если рука заболит или голова закружится, сразу скажи мне или другим смотрителям, хорошо?
– Хорошо.
Он открыл дверь, но не успел войти: Глэдис схватила его за плечо и развернула к себе. Она все еще ослепительно улыбалась, однако пальцы неприятно впивались в кожу – Глэдис давала понять, что при необходимости может сделать ему больно.
– Сегодня без жетонов, – сказала она. – Тони не жаловался, но у тебя щека красная. Это все, что мне нужно знать.
Люк хотел ответить: Да не нужны мне ваши вонючие жетоны, – но смолчал. Он боялся не новой пощечины; ему было страшно, что от звука собственного голоса – слабого, дрожащего, испуганного шестилетки – он не выдержит и разрыдается прямо перед Глэдис.
– Позволь дать тебе один совет, – сказала она уже без намека на улыбку. – Ты должен понять: тебя привезли сюда на службу, Люк. А значит, нужно очень быстро повзрослеть. Смотреть на все по-взрослому. Тебе предстоят разные процедуры. Иногда – не самые приятные. Ты