в памяти светлый образ младшего брата, а всплывал настоящий – молодой обдолбанный отморозок, нуждающийся в очередной дозе. Какой там, к чертовой бабушке, брат! Нет у него никакого брата! Нет и никогда не было…
Арина больше не вмешивалась. Не просила подумать, не напоминала. Не сказать, что она вела себя как-то иначе, не так, как раньше. Не сказать, что она его осуждала. Но покоя не было. Не было покоя его душеньке! И не только из-за Арины, которой бы хотелось младшую сестру, а из-за пацана. Мысли снова лезли в голову, одна дурнее другой. На шестой день мучений Волков не выдержал и занялся тем, что получалось у него лучше всего – поиском людей. Поиском одного конкретного человека.
Этот конкретный человек нашелся довольно быстро, уже через двенадцать часов на столе лежало досье на Волкова Никиту. Если и были сомнения – а они были! – то досье это уничтожало всякие надежды прямо на корню. Тот самый городок за полярным кругом, куда отец улетал на вахты, та же фамилия, и даже отчество совпадает. Только мать другая. Мать этого… братца работала экономистом в той самой нефтедобывающей компании, замужем никогда не была, единственного сына воспитывала одна. По мере сил. Сил хватило на то, чтобы отправить любимую кровиночку учиться в Москву в не самый престижный, но и не самый захудалый вуз. А вот на воспитание кровиночки сил, похоже, не осталось.
Парень чудил! Еще с малолетства попадал в поле зрения полиции, но как-то все обходилось. Наверное, благодаря матушкиным стараниями. В нефтяной конторе она дослужилась до главного экономиста, наверняка в своем городке имела и вес, и влияние. А началось все… Волков еще раз пересмотрел дело. А началось все в тринадцать. Был хороший мальчик – мамина радость. Музыкальная школа по классу фортепиано. Секция рукопашного боя. Олимпиады по английскому. Был да весь вышел, покатился по наклонной. Сигареты, алкоголь, травка… А до кучи – два месяца в заведении закрытого типа. Элитном, дорогом, но не суть. Волков еще не решил, что чувствует, листая досье на собственного единокровного брата. В том, что щенок – его брат, сомнений почти не осталось. Да, если заморочиться, можно провести генетическую экспертизу, но Волков заморачиваться не хотел. Он разглядывал несколько давних фотографий и пытался найти хоть какое-нибудь сходство этого… брата с отцом или с собой.
Сходства не было. Пацан оказался похож на свою мать. В досье имелись и ее фотографии тоже. Высокая, черноволосая, сероглазая, высокоскулая – красивая нездешней, северной красотой. Была в ней кровь детей тундры, может, изрядно разбавленная, но все равно ощутимая. В пацане от этой экзотики почти ничего не осталось, разве что волчий какой-то разрез глаз, разве что острые скулы. И красота, та самая – северная и нездешняя. От красоты тоже почти ничего не осталось, но на ранних, еще детских, снимках она была. На детских снимках мальчишка не скалился, а улыбался. А потом ему исполнилось тринадцать, и хороший мальчик, мамина радость, слетел с катушек. Или с катушек он слетел уже в Москве, после смерти матери? Сколько времени прошло? Волков проверил – получалось три месяца. Слететь с катушек