мне, дружище, почему у нас люди не доедают? Почему всё остается на тарелках и летит в помойку?
– Я почем знаю? – прикинулся повар дурачком.
– Не знаешь, почему много отходов? Нет?
– Публика у нас такая, неблагодарная.
– Готовишь, ты, братец, плохо.
– Помилуйте, Павел Иванович. Только что похвалили.
– А почему не едят?
– Так ведь не французы мы с их порциями величиной с блоху.
– Стало быть, от щедрости нашей все наши беды?
– Выходит, что так.
У Павла Ивановича, как у любого рачительного хозяина, иногда случался острый приступ экономии, когда из всего негодного, даже самого непотребного, хочется произвести прибыль.
– Слушай сюда внимательно, – сказал Павел Иванович повару, – когда я вижу, сколько пропадает еды, у меня сразу болит душа и требует от моего мозга, чтобы он, в отличие от ленивого твоего, напрягся и придумал кое-что, чтобы эти несъеденные продукты приносили человечеству дальнейшую пользу. Тем более что все продукты девственной свежести и превосходного качества. Вот ты, голова, об этом думал?
– Можно в сарае завести с десяток поросят и кормить их помоями, как это делают обыкновенно при столовках и кафе.
– Как вас называть? – спросил Крамской.
– Повар Алямсов.
– Неужели-таки Алямсов?
– По папе.
– А по маме?
– По маме я Егор Помоев.
– Я даже представил себе, как запах свиней будет радовать со двора сотрудников фирмы, – сказал Крамской.
– Я как-то об этом не подумал.
– Так у него свой интерес, – вмешался Чижиков, – я его прекрасно понял. Вонь сможет покрыть запах прокисшей помойки нашего двора, как боров молодую свинку.
Повар покраснел. Вывоз отходов был на его совести.
– Да и свинина у нас в ресторане не особенно в ходу, – сказал он невпопад.
– Надо придумать, как бы половчее переработать недоеденные остатки первого потребления, – Павла Ивановича понесло в модном теперь направлении другого толка, – в экологически дружественные природе продукты второго поколения, то есть в секонд-фуд. Взять в пример сеть магазинов секонд-хенд, куда сносят на продажу ношеное и не очень и где попадаются вещички даже весьма себе ничего для тех, кто дорогие магазины привык обходить околицей.
– А что так сложно? – спросил повар. – Проще никак нельзя?
– Проще только на кухне у меня воровать.
– Когда это было?
– Когда в рефрижератор якобы молния ударила, а на самом деле бомжи костер развели на крыше. И никто неделю в холодильник не заглянул.
– Вы опять об этом, – с укоризной сказал повар и точно обиделся.
– Сколько туда входит тонн, восемь?
– Да.
– А протухло?
– Двенадцать. Ну вот, опять? – уже с досадой и упреком сказал повар Алямсов. – Милиция была, покражу не доказали. Сказали, что за неделю гниения и брожения добавился вес.
– Доказали бы, ты бы не