не нужно трудового рвенья,
И траты времени и сил.
Тогда уж можно поваляться
И вволю можно отоспаться,
В охотку чем-то и заняться,
Не тем, что в жизни суждено:
Хоть в гости к другу нам собраться,
(Мешать кому-то – всё одно),
Иль на рыбалку с ним податься,
Иль просто в речке искупаться
Нам можно в эти же часы,
И греть на солнышке носы.
IХ
Аркадий наш режим не изменял:
Поутру рано он вставал,
Кросс свой обычный пробегал,
Купался, ел и отдыхал.
Затем подолгу что-то он писал,
Над писаниной этой размышлял.
С обеда он всегда гулял,
В луга и перелески забредал,
Цветов немало там измял,
Букетами зачем-то собирал.
А вечер проходил обычно:
Сидел над книгами привычно.
В них, видно, истины искал,
Но чаще, лишь начав, бросал.
Х
Соседа нового явленье
В поселке вызвало фурор,
Но языку хватает рвенья:
Он сразу суд и прокурор.
Сначала все его манеры
И бывшие уже примеры
Не вызывали этот зуд:
Лишь все невесту подбирали.
Ну что ещё добавить тут?
Уж этих кумушек мы знали:
Они не раз нас зазывали,
Не раз и глазками играли,
Не раз невестами стращали,
Не раз так мило обольщали.
ХI
Но наш Аркадий в их кругу зевал,
И, если мог, то – избегал,
В уме их шаржи грустные марал,
Но, понимая всё, прощал.
А девки наши походили,
Но дружно этак порешили:
Что в жизни он – балласт и груз.
Что ждать? И что с него иметь?
Что ж будет с тех семейных уз?
И как гадать, на что смотреть?
Зачем он им? Его же не понять!
Уж лучше кто попроще запрягать,
С постели ими управлять.
Нашли, что явно он дурак:
От счастья пятится, как рак.
XII
Но общий глас его не задевал,
Отнюдь не обходя вниманием,
Словам таким он цену знал,
И знал умом и подсознанием,
Что это недостойно человека,
Что недостойно ни души, ни века.
Его оставил милый пол,
Молва ж его не оставляла,
Но на неё он не был зол,
Хоть та усиленно гадала:
Зачем живет на этом свете?
Везде совались, словно дети,
А натыкаясь на стену,
Предполагали тайну не одну..
XIII
Но тайн там вовсе не бывало.
Воображенье – вечный поводырь,
Кругом лишь страхи рисовало,
Предполагали: он – упырь.
Мы всех пороком наделяем,
Достоинств их не замечаем,
И всех и вся, всегда ругаем,
Понятных для себя – прощаем;
За то одно, что просто понимаем,
Что в кошки-мышки с ними мы играем.
Поскольку нечем нам заняться,
Поскольку все должны равняться
На