не играют.
Он схватил девочку за ноги и дернул на себя.
Эля завизжала и начала пинаться ногами. Худой снова ударил ее по лицу. На этот раз сломал ей нос. Кровь брызнула на футболку с Микки Маусом.
Проводница в своем купе грохнулась на грязный пол и даже не проснулась. Она храпела и пердела во сне. Девчачий крик разносился по вагону.
Около туалета открылась дверь купе, и оттуда выглянул парень.
Шестнадцатилетний Мартин возвращался домой после концерта группы «Флейта Антихриста».
Он зашагал по вагону и остановился у купе, откуда доносился плач и мужская ругань. Мартин различил голос пьяного мужика. А потом крик девочки:
– Помогите!
– Заткнись, шлюха! – Звук удара. – Замолчи!
Мартин потянул дверь, но та оказалась заперта. Он постучал.
– Откройте. Иначе я вызову полицию.
Худой выпрямился над Элей и ударился головой о верхнюю полку. Он все пытался стянуть спортивные штаны с девочки, но та сопротивлялась. Под глазом Эли наливался синяк. Нос был свернут набок. Одно ухо опухло, как свежий оладушек.
– Черт, сука. Кого там еще принесло? – выругался Худой. – Отвали, пацан, я тут со своей дочерью разбираюсь. Это наше дело.
– Помогите! – закричала Эля, и Худой зажал ей рот рукой. Он обхватил ее голову, чтобы она не дергалась. Эля начала задыхаться. Она била Худого руками и ногами.
– У нас все в порядке, – сказал Худой.
Мартин прислушался. За стуком колес он не мог различить, что происходит в купе.
– Я зову полицию! – сказал он, и в этот момент в купе раздался мужской крик.
– Сука!
Сначала Эля укусила его, а затем изловчилась и ударила по набухшим от спермы яйцам. Одно из них лопнуло.
Худой на секунду ослабил хватку. Эля в этот момент смогла протянуть руку и схватить со стола нож. Она воткнула его в ногу насильнику, и тот заорал еще громче.
Мерзкие объятия разжались, и Эля одним махом допрыгала до двери, даже не подтянув спущенные штаны. Она начала поворачивать замок, но он не поддавался.
Она плакала и молилась Богу, она проклинала этого ужасного человека и обещала, что никогда больше не будет прогуливать уроки и называть Настю Абрамову дурочкой за ее спиной. Хотя Настя, конечно же, заслуживает и более страшного слова.
Худой, пошатываясь, поднялся с койки и потянулся к Эле.
– Ты, сука, нарвалась.
Эля сообразила, что поворачивает защелку в другую сторону. Она тут же исправила свою ошибку и открыла дверь.
Мартину предстала страшная картина. Из купе выскочила взлохмаченная девочка. Лицо опухло и покрылось синяками, из носа текла кровь. Эля подтянула штаны и бросилась по коридору в конец вагона. Она бежала и ревела. Потом споткнулась и растянулась на полу.
На койке в купе сидел мужик со спущенными штанами. В его грязно-желтых трусах торчал кол, а в ноге – нож. Худой яростно кричал, как забытый на плите чайник.
Мартин не растерялся. Он прыгнул вперед и наступил ногой на хрен мужика, будто давил гнилой апельсин.
Худой