что изучение механизма страстей, пружин индивидуального поведения формирует мысль о человеке как органической части живой природы, а весь богатейший эмпирический материал, собранный авторами, подкрепленный собственными наблюдениями окружающей природы и самонаблюдениями, – особый чувственный опыт. Ибо «каждый язык имеет множество слов для выражения различных степеней страстей, непременными оттенками между собой соединенных»[195].
Читатель английских и французских сенсуалистов, безусловно, обратит свое особое внимание на общественную природу человека. «Человек отдельно, одиноко не подчинен ни нравственному, ни гражданскому закону: и тот и другой выходят из отношений человека к человеку и к обществу. Но человека одинокого нет; как скоро он в обществе, то есть и закон гражданский, основанный на нравственном. Общество гражданское (говоря о Европе и ее колониях) дошло до великого развития; все в своем порядке; воля человеческая, совершенно независимая в одиночестве, приведена в зависимость законом гражданским для порядка общественного, без которого нет ни твердой собственности, ни безопасности личной, или, лучше, без которой нет свободы гражданской, стоит на законе; закон гражданский поддерживается страхом наказания, следующего неизбежно за действием противозаконным, ясным и доказанным.
Мы не имеем понятия о человеке в чистом состоянии природы, то есть в совершенной независимости от человека, или вне всякого общества. Такой человек, если бы он мог существовать, был бы то же, что всякий другой зверь; он был бы врагом всему его окружающему, не по злобе, но по необходимости сохранять бытие так, как другой хищный зверь, терзающий добычу свою не от злобы, а для утоления голода или для своей защиты. Но человека вне общества никогда не существовало. Первый человек создан совершенным. В своем падении имел он уже семейство; и с той поры человек родится, окруженный семейством, то есть родится человеком общества, более или менее многолюдного. В семействе все начала гражданского общества. Гражданское общество составилось по тем же правилам, а правила извлечены из его постоянного развития. Пока сии правила составляют только правила, переходящие по преданию от отца к сыну, пока не выражены словом, не определены законом, утвержденным общим сознанием и служащим обороною личной безопасности и собственности, до тех пор общество в состоянии диком. Из дикого состояния в гражданское переходит оно с развитием, которое производится политически положительным законом, определяющим права, ограждающим собственность и безопасность личную – умственно наукою и нравственно религиею, которою дополняется закон гражданский и нравственный. И законоположение, и религия полагают границы свободе личной и через то утверждают свободу гражданскую, единственно возможную. (Свобода гражданская состоит в полной возможности делать все то, что не запрещено законом, то есть в подчинении воли своей воле закона. Высшая свобода, или свобода христианская, состоит в уничтожении своей