как бывало в далеком детстве, если случалось плакать из-за насмешек соседского мальчишки – сына мельника, после слез наступила пустота. Я проваливалась в сон, и очень далеко, на его изнанке меня окликали Риата и Дилания. Но я не собиралась отзываться. Мне было хорошо здесь – в царстве теплого дыма, кошкой ластившегося к ногам. Не удушающего, а лишь слегка щекочущего ноздри, как запах маминых пирогов. Янтарные блики скользили в полутьме, освещая знакомые и в то же время совершенно иные коридоры дворца, без слуг и стражников – повсюду только дым и приветственные сполохи огня. Так уютно…и безопасно.
Я пошла вперед, на звук едва уловимого мотивчика:
Во времена рожденья первых звезд
Нас колыбель миров в себе качала.
Как древний змей, кусающий свой хвост,
Мы – сила без конца и без начала.
Мы были рождены огнем и тьмой,
И на стихию не нашлось управы,
Тогда шкатулка стала нам тюрьмой,
Заклятий круг – сжимающей оправой.
К голосам присоединились звуки лютни, навевая память о веселых ярмарках, где мы выступали с балаганчиком. Дым льнул к коленям, согревая и придавая уверенности, и тянулся вперед – так, словно показывал дорогу.
…Струились антрацитовые сны
За веком век, как близнецы похожи.
Мы спали до пророческой весны,
И ждали Ту, что приручить нас сможет.
Когда нас вор – иль принц? – освободит,
Укрывшись нашей Госпожи личиной,
Разрушится сковавший нас гранит,
Чтоб стать в Ее руках послушной глиной…
Коридоры разматывались клубком, а дым сгущался, так что я с трудом различила человека, сидящего у стены. Сердце защемило. Это первый человек, которого я встретила в этом сне. Его поза была расслабленной – одна нога выпрямлена, другая согнута в колене, голова упала на грудь. Тень скрывала лицо, но мужчина казался до боли знакомым.
– Убить его, Госпожа? – мягко потрескивал огонь, дым клубился вокруг сидящей фигуры.
– Нет, нет! – пусть это всего лишь странный сон, я не хотела никого убивать.
– Как пожелаете, Госпожа, – дым слился с тенью за моей спиной, отчего она на мгновение вздыбилась, прежде чем принять привычные очертания.
К запаху пирогов теперь примешивался какой-то резкий и противный, как от горь-травы. Я не удержалась и чихнула.
– Очнулась, очнулась! Благослови нас Солнце!
– Миледи! – воскликнула Дилания.
Я моргнула. Служанки стояли по левую сторону от постели, а по правую высилась незнакомая жрица в белом балахоне, она и держала в руках сухой пучок горчащей травы.
– У Вас жар, Ваше Величество, – светловолосая Невеста Солнца, как еще у нас называли храмовых жриц, положила мне на лоб узкую прохладную ладонь, и я враз ощутила озноб и ломоту в теле – будто попала под ливень и простудилась.
– Мы пришли переодеть Вас к празднику, – подала голос Риата – настолько бледная,