даже слышать не захочет о таком зяте, как ты. И я смирилась.
– Смирилась? Меня уже не хотят лишить наследства в этом доме?
– Естественно, нет. Ты вправе сам выбрать себе невесту. Лишь бы она смогла родить здорового малыша. Я старею, сын. Пластический хирург помогает моему лицу и телу выглядеть достойно, но внутри… У меня уже не такое крепкое здоровье, как раньше. И я боюсь, что внезапно…
Кристиан обнял мать и крепко прижал к себе.
– Никаких внезапно! Ты будешь жить очень, слышишь, очень долго. И ещё спляшешь Фламенко на свадьбе своей внучки.
Каталина вытерла слезу.
– Твой отец тоже хотел жить долго. Но он оставил нас. И я могу оставить тебя в любой момент.
Крис положил тонкую кисть на своё предплечье и повёл женщину к дому.
– Мама! Ты, правда, в порядке? Я найду лучших врачей, тебя обследуют всю, от макушки до пяток, тебя обязательно вылечат.
Каталина похлопала сына по руке.
– От тоски не лечат доктора. Тоска сжимает в тиски сердце и разъедает его, словно соляная кислота. Мне нужны положительные эмоции, мне нужно заботиться о ком-то, дарить свою любовь и нежность.
Кристиан понял, что, после смерти отца, в Каталине что-то надломилось. Куда девались её высокомерие и гордыня? Теперь, опираясь на его руку, рядом с ним шла маленькая, хрупкая, стареющая женщина, его мать. И она нуждалась в сыне.
Кристиан гостил на вилле уже второй день. Он очень боялся, что матушка закатит серию торжественных приёмов по случаю его возвращения, но Каталина довольствовалась общением с ним.
– Может, расскажешь, наконец, зачем вызвала меня?
Тихий ужин в семнейном кругу подходил к концу. Крис отставил бокал с вином и пристально взглянул на мать. Женщина хитро улыбнулась, вышла из-за стола, открыла дверцы массивного дубового шкафа и явила на свет старинный пожелтевший свиток.
Переместившись в кресло, она поманила сына.
– Начну издалека, мой мальчик. Итак. Когда я была совсем юной неопытной девушкой, поверь, сынок, я была чудо, как хороша. – Каталина мечтательно закатила глаза. – А мой отец просто свихнулся на своей родословной. Я детства знала, что в нашем роду Сальваресов числилось с десяток бесстрашных рыцарей, с полдюжины блистательных вельмож, несколько талантливых политиков и, – она хитро подмигнула, – один лихой пират. Да, да, самый настоящий!
Кристиан невольно бросил взгляд на стену, где в золочёных рамках висели портреты его далёких предков, черноволосых, черноглазых, узколицых, с бородками в виде клинышка. Ни одну из фамильных черт Крис так и не унаследовал. Его волосы блестели на солнце всеми мыслимыми тонами, от ярко-рыжего до тёмно-каштанового, а глаза поражали нереальной синивой. Да и семейной утончённостью мужчина не отличался. Крупные правильные черты лица, широкая кость, высокий рост. Крис походил на своего отца-англичанина и, как говорила мать, был его улучшенной копией.
– Итак, сын.