у амбара бы посидел, со мной поговорил бы.
– А это можно! – слуга довольно ухмыльнулся. – Чего не поговорить? Я, знаешь, сколько разных сказок-присказок знаю?
Уходя в амбар, девушка спрятала улыбку – ага, ага… подожди, будет тебе присказка. Ничего конкретно она, правда, еще не придумала, но знала – придумает. И – очень и очень скоро.
Так и вышло. Терпеливо выслушав пару недлинных Охряткиных «сказок», Полинка нарочито громко зевнула, как приличествует зевать вовсе не юной девушке, а какому-нибудь жирному хитровану-купцу – заморскому гостю.
– Ах, – пожаловалась. – Помню, как давно еще матушка мне спинку на ночь чесала. Так я и усыпала – легко да благостно… Уж теперь-то некому почесать. Ах, помнится раньше, в деревеньке дальней… ох, уйти б туда… когда-нибудь и уйду, может, даже совсем уже скоро.
Не зря так сказала девчонка, хитрая, как тот же заморский гость – давненько приметила, как посматривал на нее служка. Этак похотливо, со вздохами… Иной раз пройдет мимо – обязательно как бы невзначай заденет, прижмется… Большего-то чего опасался, а так… Ой! А се летось как-то подсматривал на реке… не только за Полиной, и за другими девками.
– Не знаю, зачем меня дядюшка сюда посадил, – словно сама с собой вслух рассуждала боярышня. – Я ведь не глупая, понимаю все – для моего же счастья старается…
– Вот-вот! – обрадованно поддакнул Охрятко. – И я о том говорю… Спинку-то тебе б и язм мог почесать, не хуже, чем иные. Уж не обидел бы. Руки у меня, знаешь, какие нежные!
– Прям так и нежные? – томно вздохнула Полина. – Ну… почеши, пожалуй. Может, усну.
– Ага… посейчас…
Голос рыжего слуги задрожал от нетерпения… нет, парень не собирался делать ничего такого, постыдного – кто он и кто эта девушка? Просто прикоснуться к ней, ощутить нежную теплоту тела, запах волос… закрыв глаза, представить, как…
– Ну, где ты там? Я уже платье сбросила.
Услыхав такое, Охрятко уже не раздумывал: вмиг отбросил удерживающий ворота кол, распахнул створку…
И получил по башке граблями – от всей души! Так, что искры из глаз покатились и свет белый померк.
– Ничо, отойдет, – сноровисто затащив в амбар бездвижное тело слуги, сама себе прошептала Полинка.
Бить она умела – знала, как – здесь же, у дядюшки, и научилась от воинских холопей-слуг, и сейчас приложила со всем старанием, однако меру соблюла – зачем христианскую душу раньше времени на небеса отправлять?
Будь вместо Охрятки Пахом или какой другой оглоедина, девчонка и не решилась бы на такое… что-нибудь бы другое придумала – на то и ум.
– Ну, прощай, парень…
Закрыв амбар, боярышня шмыгнула за овин, а уж там дальше перебралась и через ограду, совсем забыв подпереть дверь колом. Не до того было! Выбралась – молодец, на дворе ни одна собака не тявкнула, еще бы – кто ж всех этих псинищ кормил? А теперь поспешать надобно, поспешать, уж, слава господу, куда бежать, Полинка себе представляла неплохо – все стежки-дорожки знала.
Сломя голову, однако, вовсе не неслась – стемнело