дочерью и именно ей предстоит через какое-то время унаследовать бо́льшую часть его богатства, а возможно, и все целиком.
Баронет пересек салон и вышел в холл, где несколько слуг были заняты распаковкой громадных сундуков, в которых прибыли в Англию сделанные на континенте покупки. И тут ему внезапно пришла в голову мысль, что богатство может стать для Астары не радостью, а проклятием.
Сэр Родерик подозвал секретаря, присматривавшего за действиями слуг.
– Мистер Барнс, пусть два человека принесут вон ту картину в салон.
– Хорошо, сэр Родерик.
Секретарь немедля выполнил распоряжение баронета и прислал в салон двух лакеев.
Картина «Суд Париса» была довольно большим полотном в тяжелой резной позолоченной раме. Когда лакеи приложили картину к стене над камином, сэр Родерик сразу же понял, что у его воспитанницы безупречный вкус. Место для картины было действительно идеальным.
– Чудесно! Я так и знала! – радостно воскликнула девушка. – Картина прекрасно сочетается с розовым ковром и голубым потолком. Знаете, у меня такое ощущение, что она станет центральной точкой комнаты.
– Что ж, тогда ее нужно немедленно повесить на место! – улыбнулся сэр Родерик.
После этого они с Астарой долго выбирали место еще для нескольких картин. Здесь все получилось не столь удачно, как с «Судом Париса». Они никак не могли прийти к единодушному мнению, и в конце концов сэр Родерик предложил повесить полотна временно, а уж потом, приглядевшись, определить им окончательное место. На этом они и порешили.
– Дорогое дитя, мне хочется показать тебе в Уорфилд-Хаусе еще очень много других занятных вещей, – сказал сэр Родерик Астаре, – а наши покупки могут немного и подождать. Очередь дойдет и до них.
Девушка улыбнулась, глаза ее сияли восторгом. Она уже начинала обнаруживать в Англии множество привлекательных особенностей и достоинств. Подобного ей не приходилось встречать в других странах.
Восемь лет Астара не была на родине и уже почти забыла, как здесь прекрасно. Об этом она и сказала своему опекуну, когда они ехали из Лондона в его родовое имение по дороге, обрамленной начинавшей зеленеть живой изгородью, около которой уже цвели примулы.
Нарциссы золотым ковром устилали лужайки парка. В саду на кустах и деревьях распускались почки.
– Все оказалось намного прелестней, чем я ожидала! – радостно восклицала Астара. – У меня и в самом деле такое ощущение, будто я приехала домой.
Сэр Родерик был очень рад, и Астара видела это.
Вечером они сидели в салоне. Глаза девушки постоянно обращались к висевшей над камином картине, и опекун улыбнулся, заметив это.
– Тебе, как я вижу, не дает покоя «Суд Париса». Это навело меня на одну довольно занятную мысль.
– Какую, дядюшка? – спросила Астара.
– Я хочу, чтобы ты тоже вынесла свой приговор, только не в отношении трех красивых женщин,