огромным секретом Витька сообщил мне такое! Что я чуть не свалился с крыльца, на котором ножичком мирно остругивал прут.
Дела… По взаимной договорённости на ужин Витька по дороге к дому купил два пакета пельменей, мы их душевно сварили. И теперь, сидя в кресле с кружкой чая, мой друг в очередной раз повторил то, что днём чуть не повергло меня наземь: экспертиза совершенно точно установила, что Николай Иванович Райхерт, мой незабвенный сосед, был отравлен, что автоматически возвращало меня на первые роли, и впереди вновь явственно замаячил знойный Магадан. Хотя верить в это никак не хотелось, и я проблеял: «А инфаркт?..»
– Тут, видишь ли, такое дело, – любовно поглаживая чрево, молвил Витька, – дело, скажем, не простое. – А по поводу Магадана – так сразу тебя не посадят: пока – то, пока – сё…
Успокоил. Прямо, захотелось жить!
Как же Николай Иванович некстати. И я не из-за денег: в конце концов, сколько я ему в принципе должен – касалось одного меня. Но его смерть всё кардинально изменила, с его невольной подачи и по милости следствия я сейчас, к примеру, не могу поехать за границу. Не могу навестить бабушку (если бы таковая у меня была), теоретическую тётю. Так что! Так что, чем скорее я представлю следствию убийцу (Витька уверил, что тут не суицид и не инфаркт, а увенчавшееся успехом отравление, иными словами, убийство), тем скорее с меня подозрения снимут, и упоминание о славном городе Магадане вызовет у меня не холодную дрожь, а пренебрежительный смешок.
– А что у следствия ещё?..– спросил я равнодушно, только Витька замолчал.
– Да больше, в общем, ничего, внешних повреждений никаких. Внутренних тоже. А сам он отравился, или его кто-то – будем думать, могло быть всё.
Ну, вот опять… Какие-то качели: могли и отравить, мог отравиться сам. Возможно, чем-то был расстроен и напуган! Напуган настолько, что виски закусил не тем и в результате!.. Вероятно? Но не очень. Не тот был Райхерт человек, чтобы от любого испуга тащить в рот всякую дрянь, следствие проверит и наверняка не поверит: человеку всего пятьдесят один год, фабрикант! Известно каждому, нервических граждан туда не берут, и если не инфаркт, на который я так уповал…
– Отравлен, отравлен! – «успокоил» Витька, – как результат – остановка сердца, из-за которой и возникла первоначальная версия с инфарктом, хотя и окончательную формулу яда установить пока не удалось. – И без особой на то нужды вдруг с интересом и особым взглядом упёрся в пуговицу на моей рубашке.
Я бы сказал, взглядом, профессиональным излишне, с пуговицей было в порядке! Дабы в своих измышлизмах майор Мордвинов не пошёл по неверной дороге, необходимо его было как-то отвлечь, и я, пытаясь Витьку заболтать, продолжил суесловить. Допустил, что – яд! Хотя, возможно, и не яд. По утверждению самого же Витьки точно установлена лишь остановка сердца. И если их лаборатория до сей поры не определилась с формулой, то! Предполагать можно всё, что угодно. Дело за малым: узнать, кто это всё сделал.